Пламя и крест. Том 1

– Я никогда не говорила ни о какой «просьбе», – ответила Катерина. – Я говорила только о приказе, неисполнение которого закончится для кого-то очень долгим и очень мучительным возвращением в небытие. Теперь я выразилась ясно, или мне расшевелить льва?

– Прости. – Беритий склонил голову. – Однако как бы ты ни назвала свой каприз: приказом, просьбой или командой, я в любом случае этого не сделаю. Отнюдь не из неуважения к тебе, а по причинам герметической природы.

– По причинам герметической природы, – повторила Катерина. – Что за прекрасная замена для предложения: «отстань от меня, женщина».

– Но...

Катерина, однако, не стала ждать, что будет говорить Беритий, а пробудила льва от дрёмы. Тот сразу вонзил клыки в ногу демона, раздирая её на куски. Беритий завыл, но он боялся сделать шаг, чтобы не попасть в лапы медведей, которые изо всех сил пытались до него дотянуться. Катерина обратилась ко льву ласковым голосом, и тот, хотя и неохотно, но улёгся обратно. Демон громко дышал, с лицом, искажённым болью, но его нога медленно приобретала прежнюю форму.

– Это был первый урок, – предупредила Катерина. – Учитывая твои способности к регенерации, мы можем, как я вижу, продолжать обучение почти до бесконечности. Если у тебя не найдётся что мне сказать. Что-то, что будет звучать, например, так: я немедленно выполню ваши приказания, госпожа Катерина.

Беритий посмотрел на неё мёртвым взглядом чёрных глаз.

– Мне очень жаль, госпожа Катерина, – сказал он. – Но ты даже не знаешь, с кем...

Катерина не дала ему закончить. Она усыпила льва только тогда, когда тот сожрал демона почти до пояса. На этот раз, однако, у неё ушло гораздо больше времени на успокоение разъярённого зверя. Беритий перенёс эту пытку не так хорошо, как предыдущую, поскольку, корчась от боли, попал под лапы медведей, которые разодрали ему лицо когтями, порвали ухо и выцарапали глаз.

– Почему ты не хочешь меня слушаться? – Катерина была не только рассержена, но и расстроена. – Я что, похожа на того кто любит мучить других? Выполни мою просьбу, и ты будешь свободен!

Демон, сгорбившись, сидел на львиной шкуре и наблюдал, как растут его ноги. Его лицо было искажено болью.

– Оставь меня, – прошептал он. – Отошли. Может, когда-нибудь тебе понадобится помощь демона? Клянусь всеми адскими огнями, что я приду, когда ты меня позовёшь, и исполню твоё желание, даже если ты будешь стоять передо мной беззащитной. Но только не это желание.

Катерина опёрлась подбородком на кулаки и внимательно посмотрела на демона.

– Ты чего-то боишься ещё сильнее, чем меня, – сказала она. – Этой старухи? Кто она такая?

– Я сказал всё, что я мог сказать, – вздохнул Беритий. – А ты разбуди льва, если такова твоя воля. Больше ты от меня ничего не услышишь.

– Старуха, старуха, – проворчала себе под нос Катерина. – Она искусна в магии, это я признаю. Гораздо искуснее меня. Но ведь она не сможет противостоять тебе без подготовки. Тогда почему ты не сделаешь этого?! – От разочарования она ударила кулаком в открытую ладонь. – Что с тобой такое?!

Не дождавшись ответа, она постепенно успокоилась.

– Её кто-то защищает? – Спросила она. – А может, ты ей что-то должен? Откуда ты её знаешь? Это, хотя бы, ты можешь мне сказать.

Демон грустно поморщился.

– Катерина, когда-нибудь тебе действительно может понадобиться моя помощь. Уже скоро у тебя будет столько врагов, что ещё один тебе не нужен. Освободи меня, и я тебя отблагодарю.

Катерина лучезарно улыбнулась.

– Я тронута твоей заботой, – сказала она. – Но спасибо, я ей не воспользуюсь.

А потом разбудила льва и вышла из комнаты.

Катерина была в ярости, что её план провалился. Призыв демона, особенно столь сильного, как Беритий, казался замечательным решением. А здесь, вы поглядите, демон словно взбесился. Женщина оставила его на съедение льву и медведям не из мести и не для того, чтобы позабавиться над его страданиями (если бы такова была её цель, она осталась бы в студии), а чтобы показать себя человеком решительным и не терпящим возражений. Она прекрасно знала, что слухи в иномирье расходятся ещё быстрее, чем в человеческой вселенной. Демоны с яростью, но и с уважением будут рассказывать друг другу о муках, которым она подвергла Берития. И следующий вызванный сто раз подумает, прежде чем от чего-либо отказаться. Катерина задумалась, не прибегнуть ли к искусству ещё раз, на этот раз с другим демоном, но она знала, что эта попытка не была бы особенно разумной. Призыв демона ничем не напоминал высвистывание пса который пропал в кустах и вскоре прибежит с радостным скулением высунув язык. Призыв демона требовал огромной концентрации, многочасовых приготовлений, очищающих разум и создающих на поверхности иномирья нечто вроде волны, подобной той, что на зеркале воды создаёт брошенный камень. Катерина призвала Берития, а значит, создала по-настоящему сильную волну. И попытка повторения подобной хитрости с другим демоном могла бы закончиться наводнением, которое смыло бы саму ведьму. Катерина не до конца понимала, что, рассказывая ей о волне, имела в виду старая ведьма, но она знала одно: грязная жаба не предостерегала без причины. А это означало, что она должна подождать хотя бы несколько недель. Что ж, она ждала столько времени, подождёт и ещё немного.

«Ты научила меня терпению, матушка», – подумала она, – «и я воспользуюсь этой наукой».

Катерина часто задумывалась, почему Инквизиториум, столь скрупулёзный в розыске колдунов и еретиков, ни разу не заинтересовался старухой. Ведь её обыкновенно называли отвратительной ведьмой, и, когда она выходила из дома (что случалось крайне редко), люди крестились или сплёвывали через левое плечо, чтобы отогнать сглаз. В лучшем случае, отворачивались или переходили на другую сторону улицы. Быть может, инквизиторы не занялись полоумной ведьмой именно из-за столь очевидной роли, которую она играла. А может, они наблюдали, кто приходит к ведьме? А может, и это была худшая вероятность, старая жаба была на самом деле информатором Инквизиториума? Выкладывала чёрным плащам секреты других людей, их желания, стремления и грехи? Как совершённые, так и те, что лишь замышлялись. Всё складывалось в логический ряд, а особенно подозрительным было отсутствие интереса инквизиторов к ведьме. Людей сжигали и за меньшие проступки и тащили на допрос за слова, сказанные спьяну в присутствии врага, или одно неосторожное суждение. А здесь, под самым боком Инквизиториума, жила себе женщина, повсюду считавшаяся грозной ведьмой, и никто даже не пытался осложнить ей жизнь! Однако, как тогда можно было объяснить тот факт, что старуха владела Чёрной Книгой? Ведь такую добычу инквизиторы не выпустили бы из рук. Могли ли они об этом не знать? А может, они поняли, что ведьма скорее умрёт, чем откроет им свою тайну, и они предпочли не рисковать, решив спокойно дождаться подходящего момента?

«Значит, придётся отступиться», – подумала она, находясь одновременно в бешенстве и в смятении. – «Я должна отказаться от Книги, за которую с пением на устах отдала бы бессмертную душу, если бы только нашёлся желающий её купить».

А если бы она обратилась с этим к Гриену? Разве старый ворон не нашёл бы способ заставить старуху говорить? И какой потом был бы у него выбор, кроме как передать Книгу именно Катерине, единственной из известных ему людей, кто сумел бы её прочесть и извлечь выгоду из заключённого в ней знания? Разве не было бы это разумной сделкой? Разве Соломон не захотел бы иметь к своим услугам ведьму, владеющую настолько могущественной магией? А когда она сама изучила бы Книгу достаточно хорошо, то нашла бы способ освободиться от навязчивой опеки. О да, это была мысль, которую надлежало спокойно обдумать.

* * *

С самого утра во всех церквях Кобленца звонили траурные колокола, а пастыри рыдали о смерти архиепископа и красочно рассказывали прихожанам, какое славное место уготовано у престола Господня Его Преосвященству, и как он будет радоваться всем Божьим дарам.

– Зачем грустить, если сейчас ему так хорошо? – Спросила Катерина у служанки.

– Ой, госпожа как что скажет!

– Пил только воду, ел заплесневелый хлеб, так хоть теперь этот бедолага наконец заживёт.

– Гвозди и тернии, негоже госпоже так говорить! – Ирмина огляделась, словно вокруг них пряталась по меньшей мере сотня соглядатаев.

– Ты чеши, чеши, – распорядилась Катерина. – Только волосы мне не повырывай. И скажи, неужели тебе не кажется, что когда умирает верный слуга Церкви, то мы все должны радоваться его счастью? Ведь он покидает эту юдоль грусти, болезней и бедности, чтобы радоваться на небесах.

– Матерь Божья Безжалостная! – Служанка бросила щётку на землю. – Не буду даже слушать такие богохульства.