Пламя Сердца Земли

Перед его мысленным взором промелькнула бесконечная череда древних стратегов и тактиков, с зелеными, перекошенными от зависти физиономиями и клочьями вырванных волос в судорожно сведенных кулаках…

— Стрелять она может хоть чем, чего зарядишь, того и выстрелит, но мы-то хотим помозговать с горючей смесью… — смущенно потупился Семен.

— Но пока получается пень через плетень, — вздохнул Андрейка. — У меня сарайку уже пожгли, у Степки — кладовку подпалили, едва землей закидали… Его мать нас чуть в той земле не зарыла, как узнала, что у ней там три штуки сукна сгорели, шерсти мешок и прялка новая…

— Да… тут щепетильная работа нужна… — озабоченно кивнул Серега.

— А еще?.. — не веря своему счастью, затаив дыхание, чтобы не сглазить, как бы походя, поинтересовался главком обкома. — Еще у вас таких… придумок… есть?..

— Да вон вся полка имями забита, — махнул рукой Петруха.

— И у меня в дровянике, в старом коробе, целый ворох лежит, — припомнил Семен. — Если мамка на растопку не извела.

— Как — извела?.. — голос Митрохи дрогнул.

— Да не-е… лежит еще, поди… я его под стропила упрятал, — поспешил успокоить высокого гостя кузнец.

— Ну смотри, ежели припрятал… Это хорошо… что ворох… — помял пальцами небритый подбородок Граненыч, и глаза его при этом горели не хуже своенравной смеси друзей-изобретателей. — Значит, давайте договоримся, мужики: как вы еще чего для армии сочините, так сразу ко мне, сами, лично, со своей… докуменцией… Лады?

— Как ведь скажете, дядя Митрофан, — довольно ухмыляясь, ударили по рукам хозяин кузницы и князь. — Нам ведь только надёжу подай — мы вам такого насочиняем, такого сотворим!..

— Уж это-то вы можете, — снова припоминая не такое уж далекое прошлое, хмыкнул позабытый на время Данила. — Вы сначала с этой оружией разберитесь, орлы.

— А вот сейчас и разберемся! — заулыбались и кузнецы.

— Айда, мужики, тащи самострел на улицу! — радостно скомандовал Семен, и четыре мастера, кряхтя, оторвали от пола толстенное бревно и поволокли на свет Божий.

Сам Данилин зять сгреб с верстака кучу каких-то деревяшек, прихватил из корзины несколько мячиков, на поверку оказавшихся железными ядрами, зачерпнул из горна совком кучу углей и присоединился к друзьям, уже поджидавших его под навесом в обществе князя, полковника и уложенного на козлы и коварно притворяющегося простым бревном парового самострела.

— Говори ты, Сёмка, — переглянулись и устремили взгляды на хозяина кузни парни.

— Ну, я так я, — пожал необъятными плечами тот и начал презентацию.

Если бы его попросили сказать речь или рассказать что-нибудь интересное, [12] он бы долго и мучительно стоял и мялся, экал и мэкал, пока слушатели не пожалели бы его и не прогнали гнилыми помидорами. Но сейчас дело касалось его любимого детища, его нового изобретения, сделанного специально для защиты родного города, и простые, сложные и вовсе головоломные слова лились из кузнеца полноводной рекой, как песня из его лесного тезки — соловья.

12

Не связанное с металлообработкой.

Идея, в общем, была проста, как все гениальное: бралось бревно диаметром в полметра и длиной метра в два, оковывалось железными обручами — для крепости, как пояснил Семен — и вдоль ствола по центру просверливалось сужающееся к дальнему концу бревна сквозное отверстие. Далее на этот конец насаживался и плотно закреплялся огромный толстостенный кособокий железный котел особой конструкции, куда заливалась вода. Потом в ствол до упора проталкивалось ядро, фиксировалось длинным брусом, который, в свою очередь, упирался в поперечный стопорный брусок, прибивающийся к спилу. После чего под железной частью разводился большой костер.

— А дальше что? — вопрошающе качнул головой Митроха в сторону самострела.

— А дальше стоим и ждем, значит, — развел руками Семен и лукаво подмигнул друзьям.

Ждать пришлось недолго: через несколько минут вода в котле забулькала, закипела, забурлила, раздался грохот, длинный брус вылетел из отверстия, разбив пополам тонкий стопорный брусок, и мимо так и не успевшей ничего понять приемной комиссии в мгновение ока просвистело нечто…

Изба на противоположном краю пустыря — метрах в ста от паровой оружии — содрогнулась от удара чего-то незримого, но свирепого, подпрыгнула всеми своими престарелыми бревнышками, и с крыши, как сходящий по весне снежный пласт, на землю съехала вся солома вместе с трубой и стропилами.

Кузнецы зажмурились, закрыли головы руками, присели…

На долгие секунды в округе воцарилась звенящая тишина, разорванная на счет «пять» протяжным исступленным воплем хозяев пострадавшей во имя оборонной промышленности избы: «СОЛОВЬЕВЫ!!!..».

Земляные работы, хоть и продвигавшиеся успешно, в тот день удостоились лишь беглого взгляда руководителя обороны Лукоморска. Все его внимание было приковано к новому оружию возмездия, названному увеличившимся от гордости на три размера Семеном в честь жены «Аленушкой».

Для более пристрастных полевых испытаний и во избежание преждевременного массового поражения мирных граждан, и без того уже жаждущих Семеновой крови или Семеновых денег, [13] «Аленушка» была погружена в карету Митрохи и вывезена на равнину перед Вондерландскими воротами вместе с недельным запасом дров, бочкой воды, к'oзлами и тремя ведрами ядер.

Семеро энтузиастов увлеченно экспериментировали с объемом жидкого топлива, как гордо предложил именовать воду Андрейка, толщиной упорного бруса и интенсивностью сгорания топлива органического (известного в простом народе как дрова), замеряя дальность полета ядер и толщину пробиваемых ими препятствий, пока подгоревшая задняя ножка хронически перегруженных козел без предупреждения не подломилась, и шальное ядро не улетело на дорогу и не зарылось с зловещим свистом перед парой лошадей, тянувших тяжелую карету с вычурным гербом на дверцах.

13

Получили твердое обещание направить крышу сразу, как вернутся и успокоились. Соловьи-разбойники свои обещания на ветер не бросали.

Кони взвизгнули, попятились и встали на дыбы, одетые с иголочки лакеи свалились с запяток в пыль, местами переходящую в грязь, [14] и самоотверженному кучеру стоило большого труда и вывихнутой руки убедить своих подопечных, что опасность миновала.

То, что это оказалась карета боярина Никодима, сердечности в отношения двух аристократов отнюдь не прибавило.

Обвинив Граненыча в самой злонамеренной попытке убрать конкурента с дороги, [15] боярин яростно оттолкнул лакея, истекающего грязью из последней, после ливня недельной давности, лужи и вернулся в свою карету, выкрикивая что-то невразумительное, но чрезвычайно сердитое. С размаху бухнувшись на сиденье — только рессоры заскрипели — он хлопнул дверцей так, что она сорвалась с петель, [16] а пара вороных, едва оправившихся от пережитого шока, без дополнительной стимуляции рванула с места вскачь. За ней галопом помчались лакеи.

14

Лукоморские дороги, подобно абстрактному, изучаемому в школах знахарей веществу, имели свои три состояния: «пыльно», «грязно» и «снежные заносы». На данный момент наблюдался безрадостный феномен их перехода из одного состояния в другое.

15

В каком смысле — кипящий и готовый сам стрелять ядрами на двести метров Никодим не уточнил.

16

Всю оставшуюся дорогу до своих палат разъяренному князю Никодиму пришлось держать ее обеими руками за ручку, чтобы она оставалась на месте.

Туда, где секунду назад еще стояло фамильное транспортное средство Труворовичей, попирая все теории вероятности, упало еще одно ядро, после чего огромный котел разорвало.

Испытателей отбросило в сухую траву и осыпало каплями кипятка и искореженными останками казенной части паровой оружии.

— С завтрашнего дня заказываем для обороны Лукоморска десять… нет, двадцать штук! — было первым, что произнес восхищенный Граненыч после того, как друзья-изобретатели разыскали его в кустах сирени и извлекли на белый, хоть и быстро сереющий, свет. — Вот ты какое — оружие будущего!..