Пламя возмездия

– Я не могу выполнить это распоряжение, – прошептал Люс. – Все резервы исчерпаны. Я ведь их отдал вам. Что мне сейчас делать, дон Майкл?

Майкл торжествовал, душа его пела. Сработало! И отлично сработало, именно так, как и замышлялось! Он как мог скрывал свое восхищение, свою, готовую вырваться наружу, неистовую радость. Голос его, как обычно, был ровен, отстраненно-холодноватый тон, с которым он обычно разговаривал с Люсом, удавался ему и сейчас. Правда, теперь он добавил в него чуть-чуть доверительных ноток.

– Прежде всего, принесите чего-нибудь выпить для себя и для меня. И хватит вести себя так, будто мир низвергается в геену огненную. Никуда он не низвергается.

– Но…

– Но беспокоится не о чем. Вы – в полной безопасности.

– Как я могу быть в безопасности? Как в безопасности может быть банк? То, что я сделал, я ведь говорил вам, это почти противозаконно, я говорил вам, что…

– Успокойтесь, Люс. Поймите, вы не могли решить этот вопрос по-другому – вы же здесь на месте обязаны были принимать решение, вам пришлось это делать, а не им – они вон где – за тысячи миль отсюда. Какие здесь могут быть советы и консультации?

Майкл подумал было, не сказать ли ему больше, но не стал делать этого – не время, пока не время. Он еще успеет, стоит лишь подождать несколько дней, от силы неделю.

Люс последовал его призыву и принес два здоровенных бокала, почти доверху наполненных коньяком. Один из них он подал Майклу, другой в два глотка выхлестал сам.

– Что мне делать? – еще раз спросил Люс.

– Вы пошлете Мендоза в Лондон телеграмму. Дайте мне ручку и бумагу, я напишу вам текст.

Люс сделал, как было велено, потом внимательно смотрел, как Майкл набрасывал текст.

– Вот и все, – сказал Майкл и, отложив ручку, отдал банкиру листок.

РЕЗЕРВЫ ВРЕМЕННО ИСЧЕРПАНЫ ВАЖНОЙ ОПЕРАЦИИ ОБЕЩАЮЩЕЙ БАНКУ БОЛЬШУЮ ВЫГОДУ

Люс прочитал это вслух, медленно шевеля губами и вчитываясь в каждое слово.

– Если я решусь это отослать, то это означает конец моей работы здесь, – он уже говорил спокойнее, видимо коньяк начинал действовать.

– Возможно, но не обязательно. У Мендоза есть заботы и поважнее.

– Что вы имеете в виду? Откуда вам… Майкл поднялся.

– Сейчас это не имеет значения. Позже я вам все объясню. А вы пока зашифруйте это и отправьте.

– Дон Майкл, – умоляюще проговорил Люс, заметив, что гость собрался уходить.

– Да, не волнуйтесь вы! Вы выйдете из этой ситуации молодцом. К тому же богаче, чем раньше были. Ведь вы уже богаче на пятнадцать тысяч фунтов, не так ли?

– Да, но эти деньги, сеньор Кэррен, я вот все не перестаю об этом думать, ведь эти деньги, которые вы мне дали, они ведь из… из того займа, который я вам предоставил, разве нет? Ведь они из резервов банка, следовательно, не совсем ваши… Или не совсем мои – так ведь тоже можно сказать, – добавил он с грустью.

– Они ваши, – заверил его Майкл. – Я вам слово даю, они ваши.

Люс кивнул, обдумывая его слова и стараясь поверить в них.

– Да. Потому что, когда ваш миллион будет переведен, вы ведь…

– Именно. А теперь, достаньте эти ваши ключи у себя из кармана и выпустите меня отсюда.

Майкл шел вниз по Калле Форталеза, не чувствуя под собой ног от радости. У него уже давно, очень давно не было такого великолепного, такого восхитительного настроения. Сработало! Вся сложнейшая схема работает и работает именно так, как рассчитали Лила, Шэррик и он сам. Боже, она ведь должна была работать, стоило только Мендозе затребовать эти относительно небольшие резервы от этого периферийного филиала. Значит, его приезд сюда не был пустой тратой времени и сил – Пуэрто-Рико действительно выводит его на Кордову.

Он свернул на Калле Крус, прошел мимо большого дома и вошел в переулок. И Нурью он сможет освободить от ее заклятий. Это станет его наградой за то, что он был вынужден столько торчать на этом острове у черта на куличках. Майкл энергично постучал в двери.

– Добрый день, сеньор Кэррен, – приветствовал его Самсон.

– И тебе желаю очень хорошего дня, Самсон. Я хочу видеть донью Нурью.

– Ой, как я извиняюсь, сеньор – мисс Донья не видеть никого.

– Меня она увидеть пожелает. Скажи ей, что это срочно, что я хочу ей сказать что-то очень важное.

Самсон покачал головой.

– Я очень уверенный, я ничего не сделаю. Не могу. Мисс Донья прямо мне сказать нет. Не видеть. Никого. Особенно ирландец, это все точно, сеньор. Простите.

Майкл его просил, умолял, но тщетно – старик-негр не пропустил его. Разумеется, Майклу ничего не стоило бы преодолеть его сопротивление, но ведь в этом заведении всегда отыщется с десяток молодцов, которые по первому зову Нурьи вышвырнут его отсюда. А если ему удастся всех их отдубасить и прорваться к ней? Абсурд. Если эта женщина не желает его помощи, пропади она пропадом. Это не его забота, в конце концов.

Лондон

6 часов вечера

– Я, значит, оставляю тебя в этом «Конноте», уезжаю к ним, потом, три недели спустя, возвращаюсь сюда и вижу, что ты еще здесь.

Беатрис стянула зеленую шелковую пелерину, покрывавшую ей плечи и повесила на спинку кресла в гостиной Лилы.

– Это место, должно быть, стоило тебе целое состояние.

– Эти деньги потрачены с толком.

Лила подошла к своей золовке и они по испанскому обычаю расцеловались в обе щеки.

– Дай-ка я на тебя посмотрю, – сказала Лила, улыбаясь. – Ну и ну, должно быть, у тебя был неплохой аппетит там в Уэстлэйке? Что ты на это скажешь?

– Ужасно, что я могу сказать. Дочери Джемми, должно быть, очень занятные, но их не было – у них то, что называется «большое турне» по континенту. Бегают по музеям в сопровождении гувернанток. А там были только Джеймс, Кэролайн и я. И еще их друзья, конечно, – Беатрис подняла брови и манерно поежилась. – В том случае, если они не рассуждают о цветах, они рассуждают о лошадях, либо о том, как изводить лис. Мне все это так осточертело, что я набросилась на еду. Вот как там все было.

Беатрис тяжело опустилась в кресло и, указав на столик рядом с канапе, осведомилась:

– Чай еще не остыл?

– Остыл. Я сейчас распоряжусь, чтобы принесла свежего.

Лила подошла к камину и дернула за шнурок звонка.

– И не забудь сказать, чтобы принесли этих чудесных штучек на масле, как их? Ну, они, сдобные такие… Лепешки, вспомнила. Я их очень люблю.

– Вижу. Лучше бы ты их любила чуть меньше. Когда на ее звонок вошла горничная, Лила велела ей принести еще чаю и масляных лепешек.