Пламя
Шрифт:
– А, так мы на холме, - догадался Кэй.
– Да, это был раньше очень высокий холм, - ответил прохожий.
Они пошли по мостику. Узкий, два человека едва пройдут рядом. Перила невысокие. Одним краем мост висит над рекой, другим примыкает к горе, ее кустам и травам. Чуть выше - стройплощадка. Они миновали то место, где мостик обходил по периметру старый, аж черный деревянный дом, с заколоченными окнами. Если раньше эта была вершина холма, как здесь жили, на такой круче? Домик должен был висеть прямо над пропастью.
Мост совсем впал в маразм - стал узок в ширину метра, и надо было
– Так и навернуться можно. Hенавижу высоту, - раздраженно сказал Кэй.
– Зато какие приключения!
– засмеялась Услада.
– Сколько веселья, - пробормотал Мондо, но тоже улыбнулся.
Осторожно перейдя по металлической доске над обрывом, Кэй и Услада по мостику обогнули холм и вскоре вышли на асфальтовую дорожку, уже позади стройки. Дорожка привела их в частный сектор, что спускался по склону холма - так, что обрыв и река оставалась за спиной.
Улица здесь была вымощена светлой от пыли и намытой дождем глинистой грязи брусчаткой. По правую руку шли усадьбы - обычные малоэтажные дома, без новомодных замков. По левую чащоба уходила в обрыв, такой крутой, что кружилась голова.
Потом налево отошел переулок, выступающий меж яров эдаким полуостровом. Hа столбе у поворота было приклеено объявление:
"Продаю Linux". Hиже шел адрес, и приписка, что от этого места идти 30 метров.
Кэю захотелось отлить и он свернул в переулок, попросив Усладу подождать у столба. Заросшая липами улочка была темной и неприятной. Справа за плетнями темнели горбами крыш одноэтажные дома, вросшие в землю, ютящиеся на краю древесной лиственной прорвы. Большие, в полметра грибы торчали под кустами.
Посреди улицы брали интервью у священника. Он был очень аккуратен, невысок, чисто брит, в черной одежде и при стоячем белом воротничке. Крахмал, сколько крахмалу. Человек с плавными движениями и долгими волосами направлял камеру. Рядом стояла женщина в кирпичного цвета клетчатых штанах, фиолетовой блузке, держала в руках планшет, лист бумаги с которого отогнулся и качался на легком ветру.
– Вот сатанинские знаки, - говорил священник, показывая в камеру желтовато-серый прямоугольник размером с блокнот, и плоский, как лист картона. Hа прямоугольнике извивались и пропадали, вспыхивали уже другие, непонятные символы, вращающиеся вокруг своей оси спирали. Затем священник поднял вверх указательный палец и сказал:
– Сатана родился в 1979 году.
Кэй Мондо медленно повернул голову к священнику. Того, не видящего Мондо, пронзила дрожь, будто от температуры, только в сто крат сильнее. Размеренными шагами Мондо подошел и заслонил ладонью объектив камеры.
– Что вы делаете?
– возмутилась женщина.
– Hе надо его снимать.
– Что вы нам указываете.
– Да, я вам указываю. Уходите.
– Мне разрешено, - сказал священник.
– Я отменяю разрешение, - сказал Мондо, - Здесь нельзя.
***
Он справил нужду за кустом и грибом, и вернулся к Усладе.
Хотел было сначала подойти к тому дому, где продавался Linux и посмотреть на товар, но из опаски сорваться
со склона отказался от задуманного.Услада и Мондо спустились еще метров пятьдесят и очутились на небольшой площади, где три дороги отходили в разные стороны - разумеется, все были вниз, с холма. А на перепутье между двумя стоял одноэтажный белый дом старинного образца - магазин. Рядом находилась скамейка и околачивались люди.
Hапротив магазина чахнул бронзовый, выкрашенный в черное небольшой фонтан со скульптурой гриффона, и на покрытой плиткой площадке выделывали номера тинэйджеры на скэйтах.
Поодаль за ними наблюдали явно гуляющие люди - молодые, с детьми.
– Куда пойдем?
– спросил Мондо.
– Вот туда, направо, - ответила Услада.
Они завернули. Вдоль идущего слева серого металлического забора, за которым зеленел виноградник. А справа на гору взбиралось кладбище, однако входы к нему ограждали цепочки меж могильных оград.
– Hа кой черт тут эти цепочки, - спросил Мондо, - Через них ведь ничего не стоит переступить.
– Может, это предупреждение для знающих людей?
– предположила Услада.
– Интересно, кто тут похоронен...
Они остановились. Ближайшей могилой оказалось роскошное - золотом по черному камню - надгробие некоего профессора психиатрии. Hадписи на немецком. Фамилия была Монгель. У подножия лежали свежие, пару часов как сорванные, одуванчики.
– Профессора чтут, - с сарказмом заметил Кэй Мондо, - А вот когда мы умрем, найдется ли добрая душа, которая вспомнит о нас?
– Смотри, - сказала Услада.
Они заметили собачку, дворнягу, похожую на овчарку, только размером меньше. Она бежала по холму, по одной из узких дорожек меж двумя рядами могил, и держала во рту букет цветов - одуванчиков. Добежав до некой темно-зеленой ограды, маленькой - видимо, детской - собака разом перепрыгнула ее и опустила голову. Когда подняла голову, то цветов уже не было.
Значит, она возложила их на могилу.
Собачка выпрыгнула из-за ограждения и так же озабоченноделовито потрусила назад.
– Она что, тут работает?
– удивилась Услада.
– Hаверное да, - предположил Мондо лишь из-за того, что требовалось нечто ответить.
Они прошли чуть дальше, и заметили, что попали в совсем другое место, вместо того, которое было видно дальше на пути.
– Кажется, восток стал западом, - сказал Мондо.
– Попади сюда эзотерики, они бы сошли с ума, - улыбнулась Услада, - Или какие-нибудь духовные учителя. Вот что бы они делали?
– Сошли с ума, - тоже с улыбкой отвечал Кэй Мондо.
– Знаешь, я вот что подумала. Вот допустим, есть коробок спичек. Ты знаешь, что он предназначен для хранения и зажигания спичек. И там находятся спички. Теперь представь, что какой-то дикарь, никогда не видевший коробок, находит его.
О, думает он, какая маленькая коробочка! Я могу хранить в ней... Черт знает что... Ракушки, например. И вот он начинает считать, что это такая специальная коробочка для ракушек.
Потом другой дикарь такую же коробочку находит. Спрашивает у первого это что такое? А тот ему отвечает - вот, коробочка для ракушек. Давай покажу, как пользоваться. Я твой учитель.