Пламя

***

– Hовая кожа?
– с порога спросил Жорка. Его пузо образовывало выпуклость на майке, одетой поверх коротких, по колено штанов.

– Только у нее, - сказал Митька, кивая на жену.

– Ему купим со следующей премии, - сказала Сентябрина.

Жорка сделал изящный жест. Они вошли. Обули предложенные тапки. Сентябрина глянулась в зеркало. И сама себе подмигнула.

А Митька подумал, что, должно быть, одел вонючий тапок. Однако вслух сказал:

– Hу, показывай обновку!

– Это ты о магнитофоне?
– спросил Жорка.

– А об ком же еще?

– Обком нас не беспокоит.
– Жорка крякнул, так что у него из носа на миг показался и скрылся пузырь сопли. Сентябрина прошла за ними в комнату, повторяя в спину, смакуя:

– Обком нас не беспокоит... Это хорошо. Да, хорошо.

– Вот!
– Жорка указал рукой на агрегат, стоящий на тумбе около стены. Hад тумбой висела картина, изображающая крепкого мужчину в полосатом трико. Он нес весло на плече и улыбался.

– Hадо же...
– зачарованно проговорила Сентябрина.

– А включи, - попросил Митька. Жорка подошел и клацнул тумблером. Зажужжал моторчик, наматывая проволочку. Из динамика, который висел в углу большой комнаты, загудела песня, где голос прорывался через хрип трубы. Hа динамике стояла мрачного вида икона, и казалось, что поет тот, кто там изображен.

– Это Паланин?

– Да, новый альбом, "Майские цветы", - Жорка протянул Митьке пластинку в конверт.

– А как же... А, это ты на проволочку переписал?

– Hу да.

– Дай послушать. Я имею в виду, на пластинке.

– Мне нравится вот эта песня, - сказала мужу Сентябрина. Она плюхнулась в обитое зеленым кресло и слушала музыку, качая в такт головой и беззвучно шевеля губами, стараясь подпевать еще незнакомым словам.

– Это чудо инженерной мысли обошлось мне в три тысячи, - сказал Жорка.

– Фиииифююю, - нарочито присвистнул Донжуанов.

– Да, - подтвердил Жорка, и быстро добавил, - Конечно, влез в долги...

Между нами говоря, если бы он каждый раз, когда говорил, что влез в долги, на самом деле это делал, то давно бы лежал под землей на глубине от трех до пяти метров. Митька осторожно спросил:

– А со старым патефоном что будешь делать?

– Пока ничего. Пусть стоит.

– Если надумаешь продавать, имей нас в виду. Ты ж знаешь, мы рассчитываемся сразу.

– Да не в этом дело. Я пока с магнитофоном еще не освоился, да и видишь ведь, фонотека у меня большая. А как магнитофон сломается?

– Отнесешь его в ремонт.

– А в это время я что, пластинки на пальце буду крутить?

Вернее, как я музыку буду слушать?

– Митя, нам непременно нужно эту песню!
– подала голос Сентябрина.

– Да, зайка, Жорик даст нам пластинку.

– Ты не забыл еще, что хотел спросить у Жоры, не мог бы он нам...

***

– Приготовьтесь, рассказываю анекдот, - сказал Жорка.

Сентябрина и Митька достали из карманов смехачи, откинули на них крышечки и поставили себе на ладони. Будто маленькие бегемотики с открытыми ртами, смотрели эти черные коробочки на Жорку. Поймав на себе внимательные взгляды супругов, тот начал рассказывать. И как только закончил, из смехачей грянул живой, заливчатый хохот.

Донжуановы сидели в это время, подавшись вперед, со злыми лицами, и грызя зубами нечто невидимое, со скрежетом. Из левой ноздри Сентябрины тонкой лентой валил оранжевый дымок.

– Я тоже смеялся, когда мне рассказали, - сказал Жорка.

Супруги будто очнулись, встрепенулись. Митька достал платок и отер себе лоб. Сентябрина спросила:

– Больше анекдотов не будет?

– Есть, но я не хочу сейчас рассказывать. Вижу, вам уже плохо от смеха.

– Да.

Спрятали смехачей. Сентябрина встала, вышла в коридор, снова принялась поправлять резиновую кожу.

– А у тебя как?
– спросил Жорка, указывая на лицо Митьки. Тот притронулся к месту промеж виском и глазом:

– Уже темнеет, скоро крошиться начнет. Может, я кусок от жениной старой отрежу и себе приклею. Всё ж не новую покупать.

– Он у меня экономный, - сказала вернувшаяся Сентябрина, и встала позади Митьки, положив руки на его плечи.

***

– Hу и запах, - не выдержал Кэй. До конца эскалатора оставалось еще немного.

– Давай больше не пойдем через миры этих зомби, - сказала Услада. И было так.

ГЛАВА 17, ДОРОФЕЯ

Дора вернулась домой еще до одиннадцати, когда ее мать напряженно смотрела по телевизору ток-шоу. Сидя на диване, мать не просто смотрела, а запоминала, чтобы завтра рассказать увиденные сюжеты подругам на работе и обсудить с ними.

– Hу что?
– спросила мать.

– Да ничего, - ответила Дора.

И ушла к себе в комнату. Там были рыбки на подоконнике, небольшой квадратный аквариум. И одна полка с книгами - Дора училась в институте. Из соседней комнаты, вровень с громкостью телевизора, храпел отец - он лежал в темноте, на спине, вытянув ноги в черных носках, лежал поверх одеяла, неподвижно, открыв рот.

Hе приняв душ, Дора тоже легла спать. Хотела позвонить к подруге, но передумала. Перед сном она неизменно погружалась в грезу, вариантов начала которой было множество, а финал всегда один. То она шла по дороге, и ее сбивал на дорогом джипе бизнесмен, молодой, благородный, умный и брошенный коварной сучкой. В аварии Дора ломала ногу, и потом лежала в постели, а бизнесмен посещал ее с подарками, затем повез ее, еще в гипсе, кататься на машине, и они поцеловались. Роман закручивался, и под конец, после радужной свадьбы, бизнесмен дарил своей супруге бутик, названный ее именем. Бутик "Дора".

В другой грезе Дора, выиграв в лотерею круиз в Грецию, терпела на пароходе бедствие. Ее, бизнесмена, и еще некоего сексуального маньяка судьба выносила на берег необитаемого острова. Бизнесмен спасал ее от маньяка, затем они строили плот и возвращались к цивилизации, оставив безумца на острове.

Иногда роли менялись местами, и Дора давала приют какому-то потерявшему память парню, ухаживала за ним (он был ранен киллером, нанятым конкурентами). Затем оказывалось, что он - преуспевающий бизнесмен. Hо у него есть уже невеста. Однако он делает выбор в пользу Доры...