План "Б"
Шрифт:
— Как она? — спросил для проформы. Шел июль. Кроме Таты женщин на земле не существовало.
— Плохо! Очень плохо! Какая же ты скотина!
— Я?
— Ну, не я!
Выяснилось, что после его внезапного ухода возлюбленная сделала аборт, месяц лежала в больнице, осталась без работы и очень бедствует.
— Не может быть! — Мир, теплый и розовый, состоящий из Татиного тела и постоянного упоения, дал первую трещину.
— Козел! — резюмировала собеседница и ушла прочь. — Сволочь!
Вечером, как человек порядочный, ИМ рассказал Тате о встрече.
— Ты бы ее проведал, помог… —
ИМ накупил всякой снеди и отправился по почти забытому адресу. Дверь открыла мать.
— Я ничего не знал, — сообщил ИМ вместо «здравствуйте».
— Зачем явился?
— Она…дома?
— Нет.
— Можно я подожду.
— Проходи.
За чаем события прошедшего года высветились нелицеприятными подробностями.
— …чуть не умерла. Отравиться пыталась. Не отходила от нее ни на шаг…
— А где сейчас?
— Работает.
— Так поздно?
— Трудно жить-то.
Хлопнула дверь.
— Мама, я картошку купила… Ты!
Он подошел, забрал из рук сумки, не зная, куда девать, посмотрел растерянно по сторонам.
— Уходи, — услышал? почувствовал? неуверенный шепот.
— Прости меня! — он за этим и явился. Извиниться, грех с души снять, помочь деньгами. Милое лицо утопало в следах печали. Глаза полнились болью. Он смотрел, как воду в пустыне пил. Глаза, губы — он их любил? Сердце защемило — любит! Волосы на подушке, руки на плечах, вкус поцелуя, как он мог обходиться без всего? Зачем?
— Родная моя…
Рушились чары. Словно извержение вулкана, разливалась огненная лава-любовь. Пепел забвения усыпал прожитые месяцы. Мнимое уходило. Оставалось настоящее. Чувство.
В тот вечер ИМ был сам не свой. Кругом, перед всеми виноват! Предатель. Дважды предатель. Занимался любовью, не в пример прежнему, без пыла, по обязанности. Мысли витали далеко, тянулись к другой.
К ней и явился через два дня. Букетище, полная сумка еды…
— Скажи хоть слово!
Прежняя любимая ответила:
— Нет!
— Я спать не могу! Есть! Жить! Возьми меня обратно!
— Нет, нет, нет! — и на грудь бросилась, сдаваться. Намучилась достаточно, хватит.
Три дня ИМ пожил на два дома. Ровно в срок объявил:
— Тата, прости, я люблю другую!
Первые слова о любви за год.
— Иди, милый! Счастья тебе, — Тата отпустила ИМ с миром и, не успев нарадоваться свободе, окунулась с головой в черную тьму депрессии.
Глава 5. Исступление — Искушение — Изменения
Исполнение мечты чревато тем, что на смену накалу нетерпения приходит пустота исполнения. И тогда жить становиться не зачем.
С Татой так и произошло. Цель — освободиться от ИМ, как спасительный круг держала на плаву долгие и тяжелые месяцы. Но едва идеальный мужчина скрылся из виду, она принялась тонуть. Сил сопротивляться не было. Желания тоже. Погрузившись в тупое оцепенение, Тата слонялась по пустой квартире, валялась на диване, разглядывая потолок. Сердце тупо ныло, пальцы дрожали, плакать хотелось непрестанно.
Вдоволь настрадавшись, как-то поутру она сказала себе: «Хватит! Пора завязывать с соплями!
Надо жить дальше. Сколько можно…И вообще, волшебница я или где? Не желаю быть рабой обстоятельств. Хочу обрести покой!»В то же мгновение душу накрыло равновесие. Ни боли, ни горя, ни тревог. Благодать. Но передышка оказалась недолгой. Депрессия вернулась через день. Пришлось снова применить магию. И снова. И снова. Наконец, стало ясно: чары не помогают.
В полном унынии Тата отправилась к бабушке. Кладбище утопало в тишине. В этот день лишь ветер шуршал по земле увядшими листьями, да птицы на деревьях пели свои песни. Тата шла, потупив глаза, стараясь не смотреть на каменные плиты — свидетельства о смерти; не замечать кресты — печати о печали. Она старалась не думать о бренности человеческого бытия, затаившегося в прочерке, противопоставляющем две даты. И все же смотрела, думала, вытирала украдкой слезы.
— Бабушка, — позвала Тата, придя на место. — Бабушка! — повторила грустно.
«Что тебе?» — отозвался родной голос.
— Мне плохо.
«Терпи, моя девочка. Жизнь бывает разной».
— Мне очень плохо.
«Пройдет».
— Это не ответ, а отговорка. И вообще, ты меня совсем забросила. Хоть бы приснилась! Внучка я или кошка безродная?! Любимица или дворняжка приблудная? Кто тебе важнее: вечный покой или я?
«Ты, ты, только не шуми. И имей в виду, там любят порядок, так что я только на минутку…»
— Мне совет нужен.
«Что приключилось?»
— Как жить дальше? У меня ничего не получается с мужиками.
«Жизнь и отношения — это опыт, который человеку надо получить. Поэтому люди и набивают шишки, обжигаются на молоке, дуют на воду, падают, встают, снова падают»
— Я не могу так. Не хочу. Не буду. Подскажи легкий путь.
«Его нет».
— Но я хоть встречу своего суженого?
«Наверное. Если не опустишь руки. Если не поддашься отчаянию. Не закроешь сердце броней».
— А сейчас что делать? У меня душа болит, уже сил ни каких нет. И колдовство потеряло силу…
«Колдовство ушло из-за того, что ты совершила большой грех».
— Велика важность: год мужиком попользовалась!
«Разве забыла…Ребенок погиб…»
— Но когда вершилось колдовство, подруга ИМ не была беременна. А потом я про нее даже не вспоминала.
«Не обманывай себя, милая. Ты все отлично понимаешь. Если ты потеряла колдовскую силу, значит, ты могла предусмотреть такую ситуацию, но не захотела. В лишних знаниях, лишние печали…и лишняя ответственность».
Тата вздохнула тяжко. Бабушка, как обычно была права.
«Мне пора, прощай, девочка».
— Прощай. Спасибо, бабуля.
Тишину кладбища вспорола воронье карканье. Тата вздрогнула. Что это было? Она на самом деле разговаривала с бабушкой или померещилось? Впрочем, какая разница. Она узнала, что хотела. А спустя пару минут и увидела…
Женщина в белом халате, холеная красивая рука в маникюре, привычно и деловито наклоняет над умывальником металлическую посудину, наполненную кровавым месивом. Водоворот подхватывает комочки, красной густой, как хорошая сметана, массы, разбавляет цвет до розового и уносит в беспредельность канализационного стока то, что могло стать жизнью.