Планета грез. Сборник рассказов

– Зачем мне нужны другие? У меня есть ты!
– Этими словами я надеялся вернуть ее, но она грустно улыбнулась и ответила.

– Со мной ты топчешься на месте. Я это часть тебя, отколовшаяся часть твоего мира, но так быть не должно. Это неправильно, Илья, будь взрослее. Мое присутствие больше не нужно, я ушла, потому что мешаю тебе. Стань серьезней, у тебя есть талант, есть любовь, есть призвание. Иди к ней, и не позволяй обиде и злобе мешать. Это путь слабых людей.

– Но... но что мне делать?

– Не знаю, придумай. Ты же мужчина. Больше я не буду вмешиваться в твою жизнь, - девушка начала растворяться на моих глазах.

Я подбежал к ней, попытался схватить, но все было бес толку. Лишь воздух... пустота на месте, где была она.

– Кстати, - в комнате раздался ее голос, - не оплошай, иначе я разобью тебе рожу!

Мне стало неприятно. Закрыл глаза и попытался позвать ее, но в ответ тишина. Слезы сами собой потекли из глаз. Наконец-то мы попрощались. Вот он, конец прошлого я, хотя как говорила мое безумие: не начинай новую жизнь - меняй старую.

Я услышал шаги. В кабинет вошли.

– С кем ты разговаривал?
– Спросил меня Алекс.

– С самим собой, - улыбнулся я.

– Ясно.

За спиной парня показалась хрупкая фигура Арины. Она похудела, вместо очков надела линзы и это ей шло. Но не потому, что девушка преобразилась в лучший облик, нет. Просто ее душа и тело были под стать друг другу. Наверное, избито такое говорить, но ее история похожа на то, как рождается бабочка. Из уродливой и противной гусеницы в прекрасное существо. Главные перемены всегда идут изнутри. Первый толчок, он начинается от самого сердца. Не важно, насколько хорошая форма, без содержания это просто пустышка. И когда в человека прекрасная душа и тело - это настоящая сила. Настоящая красота.

***

Ерохин и бригада вышли на сцену. Они долго настраивали аппаратуру, возились с ней. Неумелые ручки и школьный ди-джей грозили школьным ушам катастрофу. Табаки, наконец, то почуял, чем пахнет дело и убежал. А альфа-говнарь продолжал гнуть свою линию. Зал начал волноваться и тогда он подошел к микрофону и сказал.

– Ща, мы все сделаем по-бырому, Сбацаем музыку!

Скорее уж сбацает, он вернулся за кулисы и не обнаружил своих припевал. Я подошел к нему. Наверное он волновался бегству его группы, но виду не показывал.

– Можно с тобой поговорить?
– На своей памяти я впервые обратился к нему.

– Че надо?

– Я хочу спеть, можно с тобой?

Парень удивился и растерялся.

– Знаешь, я подумал, нифига у нас не выйдет. Вон все парни куда-то убежали.

– Ты ведь на басу играешь?

– Ага.

– Подыграешь мне? Я сам спою.

Ерохин заколебался. Впервые он посмотрел на меня доброжелательным взглядом.

– Слушай, мы же опозоримся. Дай хоть один выйду, наш класс ничего не готовил, из-за меня, - слегка виноватым тоном сказал парень. Самоуверенность и решимость, этого ему не занимать. То чего мне так не хватало.

– Я спою! Ты подыграешь и точка, - сказал я. Меня охватила легкость. Голос и походка, все изменилось. Возможно дело в том, что я делаю правильные поступки, а они укрепляют твою решимость. Взял гитару, подсоединил к ламповому усилителю и подошел к микрофону.

– Сегодня мы споем одну песню, эта любимая композиция моей подруги. Кроме нее, я никому не пел эту песню. Можно сказать, что вы первые живые слушатели, - после этих слов я попал. Вся легкость пропала, мне стало не по себе, ноги подкосились, руки начали дрожать. Панический страх перед толпой! А что еще ждать от мизантропа-терпилы? Я оглядел людей. Безжалостные взгляды, но еще страшнее смешки. Они были самым страшным оружием безликой и многоголовой куче. Ерохин там что-то говорил, похоже, подбодрял меня. Но я не слышал его, так же не видел как Алекс и Арина поддерживали криками и жестами.

– Просто начни!
– Услышал я голос позади себя. Женский, приятный альт, который однажды напугал меня до чертиков. Я начал вступление. Река ритма подхватила меня. Неуверенно мой каменный страх растворялся в волшебстве музыки. Но с каждой секундой, я становился уверенней. Я запел.

There is a house in New Orleans - мне послышалось, как Алиса подпевает мне.

They call the Rising Sun

And it's been the ruin of many a poor boy

And God I know I'm one

Ее голос, шел из глубин моей души. Интересно, слышат ли другие ее. Конечно же нет, но это не важно. Значение имеет только то, что я слышу ее. Пусть это выступление будет провальным, пусть меня засмеют, но это все не имеет значения. Не имеет веса, промахи они на то и существуют, чтобы разбавить череду побед. Если ты не позорился, то не знаешь вкуса триумфа. Я закончил петь. Наступил момент, когда в школьном зале наступила гробовая тишина. В эту секунду я услышал ее голос:

– Вот теперь я могу попрощаться. Прощай и больше не ной.