Планета свиней 2

– Моё имя Марат, – громко сказал барсук. – Мне скрывать нечего. Да!.. я шпион! Я агент Москвы и не жалею о своём выборе! Мой рыжий друг тоже служит Москве. И не сомневайтесь, и знайте все!.. мы делали свою работу лучше других шпионов, нам просто не повезло.

Черепанов немного удивился. Обычно во время выступления обвиняемых – хряки в зале топали башмаками, пихали в пасть толстые пальцы и свистели, словно на свинохоккее. Сегодня же было непривычно тихо, потому что барсук и не думал юлить, оправдывая себя. Он сознался так быстро, что стало неинтересно. Многим кабанам хотелось послушать свидетелей, попытаться разгадать шпионскую загадку, проявив смекалку, тем более что в зале находилась одна примечательная свидетельница. Она сидела где-то в середине зала. Её сарафан с блестящей медалью на лямке сообщал зрителям, что Шалайя готова сказать такое, какое не знает никто в холодной стране.

Как бы судья ни спешил закончить заседание точно к полднику, потому что уже заказал у кондитера пышные пирожные с варёной сгущёнкой, он всё-таки вызвал важного свидетеля. Первым разоблачителем на трибуну взобрался волк Гомвуль.

По залу пробежал трепетный шёпот. Первые ряды елозили по лавкам, видя, как и во что одет их коллега в звании старшего лейтенанта.

Его костюм пошит людьми, оттого что лацканы пиджака были ровными, острыми и сверкающими как у порядочного человека, а начищенные до блеска туфли ослепляли лощёными формами, манили прошивкой добротной нити и тонкими шнурками из настоящей кожи. Таких туфель не было ни у одного волка в Сибири, только у Гомвуля. Волк шёл к трибуне, сверкая золотыми запонками, словно он не полицейский, а зажиточный банкир. Чёрную шляпу он элегантно держал в лапе на уровне живота. Выше из расстёгнутой белоснежной рубахи сексуально выглядывал волчий мех. Если бы в зале сидели антропоморфные волчицы, они бы завыли от вспыхнувшей страсти, только от одного вида брутального красавца.

Прокурор Солёный сыпал вопросами. Он спрашивал: знаком ли полицейский с подсудимыми и как давно? Его интересовало мнение Гомвуля: заметил ли он что-нибудь подозрительное, когда вместе с рыжим Барсом выполнял дипломатическую миссию в Стране Китай? И каково его личное мнение: надобно ли шпионов расстрелять из пулемёта или усадить на электрический стул?

Зал щебетал, слушая прокурора. Свиньи потирали ладони, волки энергично хмурились, а Гомвуль отвечал спокойно, с расстановкой. Он говорил, что с первой встречи не доверял рыжему коту, заподозрив в нём скрытого врага. Он нелицеприятно отозвался и о Марате, назвав барсука негодяем. Волк не выгораживал Барса, и это могло показаться странным, поскольку Гомвуль обещал спасти его.

Прокурор Солёный самодовольно сложил лапы на груди, когда судья вызвал следующего свидетеля. Зал притих, оттого что на трибуну взобралась Шалайя в своём неподражаемом сарафане. Кто-то из хряков знал даму лично, некоторые только по слухам, но сидел в зале один секач, который был весьма близок с ней.

Капитан Ахлес полюбил её за прямоту и какую-то редкую, не кабанью силу духа. Шалайя слыла настоящим лидером. Когда она говорила свои пламенные речи, а говорить она любила, особенно когда выпивала, то Ахлес не отрывал глаз от её бородки и самобытной причудливости усов, вслушиваясь в резкие слова о подлых людях и глупых свиньях. Капитан Ахлес влюбился в могучую женщину, теперь отчётливо осознав, почему отец выбрал именно её.

Боевой кабан сидел в зале с друзьями. Он познакомился с майором Чуки и капитаном Сычом случайно. Парни оказались боевитыми, опытными. К тому же офицеры принимали участие в неудачном штурме дворца и выжили после трагедии. Сегодня они все вместе пришли поддержать выдающуюся женщину, а по совместительству любовницу капитана Ахлеса.

Шалайя обвиняла рыжего в бунте. Она уверяла, что точно знала, кто науськивал отставного генерала Репо поднять восстание. Рыжий только шевелил ушами, понимая, что суд будет непреклонен. Хотя какой из него шпион? То ли дело Марат, который замыслил прикончить самого императора Сибири. Но почему-то Роберта Варакина даже не вспоминали. Все, включая Гомвуля, несли какую-то чушь о мятеже и проблемах на фронте. Свидетели будто специально лепили из обвиняемых злодейских преступников. Но разве Барс и Марат готовили восстание кабанов? Марат во время бунта квасил капусту в Алдане, а рыжий со Шмалем спасал императора.

«Интересно, где сейчас босс?» – подумал о чёрном друге Барс.

***

В сумке что-то тревожно пищало. Абрамяу причмокнул, пряча морду где-то в подмышке белоснежного костюма. Валяться в снегу на морозном воздухе, в минус тридцать пять, занятие, не приносящее огромной радости, а царапающий душу звук из глубин сумки, отгонял последние отголоски сна.

Абрамяу вскочил на пухленькие ножки, нервно сунул лапу в сумку. Пошарив там, наткнулся на контейнер с сосисками, потом поправил термос с чаем и лишь затем достал рацию.

– Сокол у аппарата! Приём! – выкрикнул кот, демонстрируя бодреньким голосом, что он и не думал спать, а не думал, значит, и не спал.

– Тьфу ты!.. решил, что у тебя батарейка села, – бормотал на той стороне Шмаль. – Я быстрый мустанг. Что видишь, сокол? Приём.

Абрамяу приложил к глазам бинокль, всмотрелся вниз. Два автозака на месте. Рядом пристроился грузовик с будкой, тот, что привёз Барса и Марата. Кабаны в форме крутились возле машин; курили и что-то пили из фляги.

– Ничего нового, быстрый мустанг. Пока тишина. Приём, – доложил Абрамяу, посмотрев на часы; на часах было без четверти два.

– Сокол, ты не зевай, – послышался голос Шмаля. – Герман звонил. Сказал, что скоро приговор огласят.

Абрамяу понимающе кивнул, будто чёрный мог его видеть. Порой зажиточному коту казалось, что Шмаль всегда рядом. Он будто делит с ним яичницу по утрам и вместе считает выручку по ночам. Достал уже!

– Сам не зевай, – расхрабрился Абрамяу, выключив рацию.

***

За рулём в морском бушлате, в валенках и шапке-ушанке сидел Жюль. На пассажирском сидении суетился вдохновитель грандиозного замысла спасения, гражданин Шмаль. Он тоже весь в белом, – и животик проглядывался у него, ну очень похожий на пузо Абрамяу.

– Ничего доверить нельзя Абраше. Я ему в рацию алло говорю, а он алюминий тягает.

– Резину тянет, – поправил Жюль, поглаживая лапой мягкую обивку руля; так и хотелось вцепиться в неё когтями, особенно когда скорость за сто километров в час.

– Вот именно, – оскалился сломанным клыком чёрный.

Машина стояла в переулке, точно напротив дороги, ползущей снежными завалами от здания суда в направлении городской тюрьмы. План был прост и, как всегда, гениален.

Шмаль на Гомвуля не надеялся. Волк обещал доставить Барса прямо в кабак «Молоко» – и чтобы никаких кандалов, как говорится, с чистой совестью и паспортом без штампа о судимости. Но верить полицейскому, даже с коим прожиты невероятно опасные деньки, не позволяла блатная сущность кота. Шмаль – в законе, а кто такой Гомвуль? Он служивый пёс. Дали приказ разогнать шайку котов – он всех к стенке поставит – можно не сомневаться.

На кольцевой развязке, переодетые в форму дорожных рабочих, поджидали тюремную машину с будкой три лысых официанта, во главе с Рамзесом. Чёрный немного переживал, как снесут трескучий мороз парни, которые только и умеют, что нолики в счетах пририсовывать и трястись, подобно игрушечной собачке на торпеде. Хотя работа у них несложная. По приказу Шмаля, под позывным «быстрый мустанг», Рамзес полосатыми конусами должен преградить дорогу, направив тюремный грузовик в тупик; а остальное уже сделает сам чёрный – и, конечно, его дерзкие друзья.

Обезоружить двух кабанов охраны дело плёвое. Останется открыть будку, и вот она волюшка-вольная, а там уже и Страна Крым на горизонте светит фонарями на чистой набережной. Шмаль закрывал глаза и видел себя на таком огромном колесе в парке развлечений. Внизу ходили только кошечки и все махали ему куда-то вверх белыми платочками, а он сидел в красивой жилетке на мягком сиденье, в лапе у него букет, для той единственной, что достойна его внимания.

Чёрный размечтался и задремал.

– Герман набрал! – толкнул в плечо Жюль.