Плановые дети и другие случайности

— Почему у тебя нет друга?

— Разве я не объяснила?

— Но ты всего лишь слегка прихрамываешь...

Сюзанна разволновалась:

— Слегка прихрамываю! Хорошо тебе говорить! Для любовного приключения это действительно не препятствие. Но для настоящего партнёрства...

— Я думаю, это всё же не единственная причина, Сюзанна. Может быть, ты просто боишься довериться другому человеку.

— Всё, меняем тему! — резко отреагировала она. — Расскажи, как ты познакомился с моей матерью?

— Это случилось в танцевальном клубе для людей в возрасте. Наши пристрастия случайно совпали.

— Значит, ты познакомился на танцах?

— Да, и для меня это оказался счастливый случай. Мы сразу почувствовали родство душ. Я надеюсь на долгое и счастливое будущее с твоей матерью.

В Сюзанне зародилось недоверие. Теодор — человек со средствами и выглядит для своего возраста просто великолепно. Мать бесспорно тоже милая женщина, но... почему он не подыскал себе кого-нибудь помоложе?

— Тебя тоже огорошила безумная идея моей матери? — спросила она. — Или ты уже обо всём знал заранее?

Он несколько смущённо смотрел на скатерть, вертя свой бокал за ножку.

— Если быть честным, я должен признаться, что хорошо знал об этой, как ты изволила выразиться, безумной идее.

Она удивилась:

— Неужто?! И ты не намылил ей за это шею?!

— Это было бы бессмысленно. Твоя замечательная мать очень страдает оттого, что её род прекратился. Мы долго обсуждали, как помочь этой беде. Мы строили бесконечные планы и снова и снова их отвергали. К несчастью, однажды мы набрели и на эту мысль, и больше твоя мама от неё уже не отступалась. Она очень боится старости—и собственной, и дочерей.

— Но в наши дни шестьдесят не возраст! Она может наслаждаться жизнью с тобой. Путешествовать, танцевать, разводить розы и ещё бог знает что делать. Ты не мог её в этом убедить?

— Она хочет внука. В этом для неё, собственно, и состоит смысл старости. А развлечения — только потом.

— И ты действительно веришь, что одна из нас пойдёт на это?

— Одна-то уж точно. А то и...

— Да у тебя неправильные представления, Теодор! Женщины, имеющие твёрдые жизненные принципы, не повернутся вдруг на сто восемьдесят градусов ради какого-то маленького семейного домика. Как она может считать собственных дочерей такими бесхарактерными?

Он подлил вина Сюзанне и себе, отпил глоток и, наслаждаясь, выпятил нижнюю губу. После чего спокойно ответил:

— Тебе знакомо понятие «детерминизм»?

Она посмотрела на него поверх очков:

— Какое отношение это имеет к нашему случаю?

— Ещё какое! Если ты позволишь, я начну издалека. Как ты знаешь из школьной программы, биологическое поведение определяется генами. Когда кошка видит мышь, она превращается в хищного зверя.

— Сравнение очень притянутое, Теодор!

— Разумеется, человеческое поведение гораздо сложнее. Но и оно определяется генами.

— И воспитанием.

— Верно. Наследственность и окружающий мир — вот детерминанты нашего поведения. Свободы у человека нет.

Она наморщила лоб.

— Но это... это очень пессимистическая точка зрения.

— Это жестокая правда. Все действия, в том числе и повседневные, самые незначительные, обусловлены наследственностью и воздействием внешней среды. Если знаешь эти детерминанты, человеком можно манипулировать. Свобода сделала бы нас непредсказуемыми. Поэтому её и не бывает, она, к сожалению, всего лишь романтическое представление о желаемом.

Сюзанна отрицательно покачала головой:

— Но это бы значило... что все мы не отвечаем за свои действия... Нет, меня это не убеждает.

Он слегка улыбнулся:

— Каждый человек поначалу сопротивляется этому. Больно, когда нам отказывают в столь желанной свободе. Но свобода не что иное, как философская фикция, которой человек тешит свое самолюбие. Правда, как ни грустно, жестока. Поэтому желанных, запланированных детей не бывает.

— Как это?

— Дети рождаются потому, что это заложено в природе мужчин и женщин. На самом деле никто не решается на это свободно. В противном случае мы как вид исчезли бы с лица земли.

Она подавила в себе неприятное чувство.

— Хорошо, не будем выяснять, насколько ваше утверждение истинно, допустим, что это так. Но мои сестры не позволят, чтобы ими манипулировали из-за какого-то там дома.

— Позволят, — вздохнул он, — прямо или косвенно. — И затем добавил: — Знаешь, в твоём возрасте я тоже мыслил так же идеалистически. Пока жизнь не открыла мне глаза. Опыт познания был горек, а в конце я пришёл к дремучей прописной истине: каждый человек продажен, каждый поддаётся манипулированию. И ты, Сюзанна, тоже.

— Я не буду участвовать в этом соревновании, Теодор.

— Спорим, будешь!

— На что спорим? Может, на дом?

— Вот ты и попалась!

Она рассердилась и резко заявила:

— Не обольщайся! Я не могу в этом участвовать, — и строптиво добавила: — И не хочу. У меня маленькая, уютная квартирка в Вурцельбахе, в которой я прекрасно себя чувствую и которая мне почти ничего не стоит. И больше мне ничего не нужно.

Он удивлённо вскинул брови:

— Вурцельбах? Вурцельбах? Это не там ли, где зайцы и ежи говорят друг другу спокойной ночи?

— Это всего в двадцати минутах езды от города.

— Двадцать минут... Так-так... И ты хочешь уступить своей сестре — всё равно какой — своё наследство?

Она отпила большой глоток вина.

— И вот что, я хочу, чтобы моя мать знала: как только она таким путём добьётся внука, она потеряет двух дочерей.

Он очень серьёзно возразил:

— Своих дочерей она уже потеряла.

Сюзанна примолкла. Теодор был умён, гораздо умнее, чем она думала, пусть и с несколько догматичными взглядами. Но опять это смутное подозрение... Что-то за всем этим стоит.

Она решительно и упрямо тряхнула головой:

— Нет, я верю в свободу и силу, которая устоит против манипулирования.

Теодор вздохнул:

— Бедное дитя.

5 Святая Хельга

Вечером, когда измочаленный Роберт вернулся из банка домой, жена встретила его с сосредоточенным и серьёзным лицом.

— Что-нибудь случилось? — тревожно спросил он. — У тебя такой вид, будто ты приготовилась сообщить мне что-то ужасное.

— Нам придётся сегодня переспать.