Плановые дети и другие случайности

— Придётся всё сделать так, как будто мы действительно расстались.

— О'кей, Карин. Когда ты съедешь?

— Что значит я съеду? Гораздо проще будет съехать тебе! Ты можешь перебраться в Вурцельбах к Сюзанне, там он тебя и осеменит. — Она подловато рассмеялась.

— Ничего смешного! — сердито возразила Аня. — Будет лучше, если переедешь ты. Просто положишь матрац рядом со своим письменным столом, чтобы все твои коллеги только про это и говорили и чтобы у Себастьяна не осталось ни капли сомнений в нашем разрыве.

— В крайнем случае я так и сделаю, — примирительно сказала Карин. — Уже весна. Деревья пустили молодые побеги, полопались почки. Наступит время — и ты забеременеешь, а другого донора, кроме Себастьяна, у нас нет. Если мы хотим хоть чего-то добиться, надо действовать прямо сейчас! — И она сунула половинку хрустящего хлебца, намазанного творогом с мелко накрошенной зеленью, в свой большой рот.

— Я не знаю. Во-первых, это достаточно сложный план, такой мог зародиться только в голове Карин Шварц, а во-вторых... мне жаль бедного Себастьяна.

— О богиня, до чего же ты у нас чувствительная! Мужчины тысячелетиями подавляли женщин, эксплуатировали их, лишали их чувства собственного достоинства, подчиняли их сексуальному господству пениса, а у тебя теперь, видите ли, муки совести только из-за того, что мы возьмём у этого Себастьяна немножко семени.

— Но про него меньше, чем про любого другого, можно сказать, что он подавляет женщин. Он такой милый и чуткий и носит свою Хельгу на руках.

Карин саркастически рассмеялась.

— Да, пока носит, чтобы захомутать эту дуру. Потом он её обрюхатит, выдавит из профессиональной жизни, сделает своей уборщицей и будет втихаря бить за задёрнутыми шторами до синяков. И ты его ещё жалеешь! — Глаза Карин сверкали праведным гневом. — Любой мужчина становится насильником и эксплуататором, как только... как только женщина ему это позволит.

Аня вздохнула и подлила себе чаю.

Установилось молчание.

Через некоторое время Аня сказала:

— Карин, всё это, я думаю, не имеет смысла. Регина наверняка уже давно не принимает противозачаточные пилюли и уже беременна. Мы опоздали.

— С чего ты взяла, что у этих обывателей всё сразу получится? Когда перестают принимать гормональные таблетки, организму требуется время, чтобы перестроиться. И даже если... — Она таинственно улыбнулась.

— Что значит «даже если»?

— На этот случай у меня разработан запасной план. В нашей женской группе есть одна прогрессивная, феминистски настроенная студентка-медик, она отучилась уже девять семестров. Она знает способ, как безопасно сократить беременность на несколько недель.

Аня испугалась.

— Вот только не надо экспериментов над ребёнком!

— Ну, как скажешь. Тогда запасной план отменяется. Когда твой ближайший оптимум для зачатия?

— Дня через три-четыре.

— Хорошо. Тогда через три дня звони Себастьяну, плачь, стенай и позаботься о том, чтобы он тебя наконец расстелил!

Супруги Маркуард стояли у регистратуры.

— Мы записаны на приём к доктору Гешайдле, — сказала Регина.

Роберт молчал. Ему этот визит к врачу был очень неприятен. Но отвертеться он не мог.

— Пройдите, пожалуйста, в приёмную. Госпожа доктор Гешайдле сейчас придёт, — сказала молоденькая помощница.

Роберт вздрогнул.

— Как это госпожа доктор? — запротестовал он. — Мы записались к господину доктору Гешайдле.

Молодая женщина растерянно вскинула глаза:

— Мне очень жаль, но господина доктора Гешайдле у нас нет. Вы записаны к госпоже доктору Гешайдле. Но если вам будет предпочтительнее записаться на приём к господину доктору Урбанскому... я готова посмотреть.

— Да, уж посмотрите, пожалуйста! — потребовал Роберт.

Помощница уставилась в монитор своего компьютера.

— Можно записаться только на конец мая, господин Маркуард.

— А раньше нельзя? Это не терпит отлагательства.

— Ну, если только речь идёт о случае неотложной помощи.

— Да, требуется неотложная помощь! — нервно сказал Роберт.

— Тогда почему вы не хотите прибегнуть к помощи госпожи доктора Гешайдле?

Регина толкнула его в бок и приняла решение:

— Хорошо. Мы остаёмся.

Приёмная была пуста.

— Ещё минуточку, — попросила помощница и закрыла за ними снаружи дверь кабинета.

— Ну ты мне устроила! — зашипел Роберт, нервно шаря по карманам в поисках сигарет. — Женщина-уролог! Ты хоть представляешь, как это стыдно?

— Здесь нельзя курить! — напомнила ему Регина.

— Да, конечно. — Он убрал сигареты.

— Как я могла догадаться, что это женщина? — оправдывалась его жена. — В справочнике было написано: «Урологическая практика — доктор Урбанский, доктор Гешайдле». Женщины в этой профессии почти не встречаются, я и не подумала об этом.

— Вот теперь будем расхлёбывать, — прошептал он и в отчаянии огляделся, в любую минуту ожидая, что разразится катастрофа.

Менее чем через минуту она разразилась: в кабинет вошла привлекательная женщина лет тридцати в белом халате.

— Здравствуйте, я доктор Гешайдле, практикующий уролог и нефролог, — она произнесла всё это с баварским крестьянским акцентом, широко улыбнулась и протянула руку для пожатия.

Роберт подумывал о бегстве. Регина пожала протянутую руку.

Доктор села за свой стол и раскрыла ещё пустую карточку пациента.

— Чем могу быть вам полезна, господин и госпожа Маркуард?

— Мы вот уже год целенаправленно пытаемся зачать ребенка, — решительно врала Регина, — и до сих пор не добились результата. Мой гинеколог посоветовал мне сперва обследовать мужа.

Молодая докторша излучала счастье.

— Правильно, правильно, сперва обследуются мужчины. Но для начала несколько общих вопросов. Сколько вам лет?

— Моему мужу сорок, а мне тридцать шесть, госпожа доктор. Беременности у меня не было ни одной.

Докторша кивнула.

— Господин Маркуард, как часто вы имеете половые сношения с вашей женой?

Роберт сглотнул.

— Пусть лучше она...

Регина наклонилась вперёд:

— Между девятым и пятнадцатым днями моего цикла—как можно чаще. Всё остальное время мы воздерживаемся, чтобы повысить в сперме концентрацию семенных клеток.

— Ну надо же! — воскликнула доктор Гешайдле. — Как основательно вы подходите к вопросу! Не было ли у вас серьёзных заболеваний и операций?

Регина и Роберт отрицательно покачали головой.