Плащаница колдуна

– Нет.

Темный ходок шагнул вперед и оттолкнул Бельмеца:

– Отойди.

Бельмец знал, что сейчас произойдет, а потому без всяких возражений отошел подальше и зажал руками уши.

Колдун умер тихо.

8

Дорога пошла трудная, вся в буераках и рытвинах. Лошадки тянули подводу тяжело. Чтобы облегчить им труд, Глеб спешился и пошел рядом с телегой. А вскоре его примеру последовала и Диона.

Долго они шагали рядом, не разговаривая. Первой молчание прервала Диона.

– О чем задумался, Первоход? – спросила она.

Глеб глянул на нее искоса и ответил с усмешкой:

– Да вот думаю: такой ли я душка, каким себя считаю?

Диона улыбнулась.

– Ты хороший человек, Первоход. Но хочешь казаться плохим, чтобы тебя боялись.

Глеб прищурил карие глаза.

– Ты меня раскусила. С сегодняшнего дня назначаю тебя своим личным психотерапевтом.

Диона протянула руку к его лицу, чтобы убрать прилипшую к щеке соринку. Глеб машинально отдернулся. Рука Дионы – тонкая, изящная – замерла в воздухе, веки ее дрогнули.

– Ты все еще ненавидишь меня? – с горечью проговорила она.

– Ты не человек, – холодно ответил Глеб. – И не думай, что я забыл об этом.

Диона помолчала, потом спросила необычайно серьезным голосом:

– Такая ли уж большая между нами разница?

– Ты – порождение Гиблого места, – сухо ответил Глеб.

– А ты?

На скулах Глеба проступили желваки.

– Хватит болтать, – грубо сказал он. – Садись в телегу, лошади не надорвутся.

– Слушаюсь, мой повелитель.

Диона вернулась в телегу, а Глеб с легким удивлением посмотрел ей вслед. «Слушаюсь, мой повелитель». Это было похоже на иронию. Неужели у темных злыдней есть чувство юмора? Это было бы забавно. Глеб представил себе уродливых мутантов, рассказывающих друг другу анекдоты, и усмехнулся.

Еще с полчаса Глеб прошагал пешком, а затем остановился сам и остановил лошадей. Прямо перед ними возвышались две мощные каменные арки, влево и вправо от которых протянулась насыпь из земли и острых веток.

– Что это? – спросил удивленный Лагин.

– Межа, – ответил Глеб, – ворота в Гиблое место.

Несколько секунд все молчали, глядя на межу. Там, за арками, начиналась страшная земля, чужая и враждебная человеку. Казалось, от Черного бора исходит нечто темное, жутковатое, и оно отпечатывалось в человеческих душах ясными и четкими словами – сюда вам хода нет.

Глеб вскинул руку и громко проговорил:

– Великая богиня Сорни-най, прости нас за то, что вторгаемся в твои владения! Не держи на нас зла и прими наши жертвы!

Затем он взял из телеги заготовленный заранее большой туесок с пеплом от сожженной пищи, откинул крышку и высыпал его на землю. Теплый ветер подхватил пепел, закрутил его в черный вихрь, стремительно и легко понес этот вихрь в сторону Гиблого леса.

– Жертва принята, – сказал Глеб и вытер рукавом куртки вспотевший лоб.

– Глеб, иди посмотри, – окликнул его вдруг Лагин.

Глеб подошел к телеге. И Лагин слегка откинул рогожу, обнажив лицо покойника. Рот мертвеца был слегка приоткрыт.

– И что? – спросил Глеб. – Зачем ты меня поз…

Он осекся и прислушался.

– Голос… – проговорил он тихо и удивленно. – Он как будто стал громче.

– Верно, – кивнул Лагин.

Хомыч и Прошка с испугом смотрели на мертвеца. Диона отошла в сторону и отвернулась.

– Представь себе их всех, – сказал Лагин, – спрятанных по погребам и подклетям, лежащих на смертном одре или на погребальном костре и что-то бормочущих себе под нос.

Глеб представил. На мгновение ему показалось, что он услышал этот многоголосый гудящий хор мертвецов. Армия нетленных покойников, чьи приоткрытые рты превратились в подобие охотничьих рогов, тихо трубящих, сзывающих друг друга в военный поход. Против кого?

Глеб вздохнул и задернул мертвеца рогожей.

– Ладно. Нам пора идти. Снимайте с телеги сумки и берите их на спины. Возьмем только провизию, оружие и веревки.

Лагин удивленно блеснул очками.

– Мы пойдем туда пешком?

– Да, – ответил Глеб.

– Но…

– На подводе там не проедешь. А стоит лошадям почуять темных тварей, и они тут же повернут назад.

– Но ведь ты сам рассказывал, что по Гиблому месту разъезжают княжьи всадники.

– Они не забираются далеко. И кони у них обученные. У нас таких коней нет.

– И что же станется с нашими лошадьми?

– Если повезет, выволокут телегу на большак, и там их кто-нибудь приберет к рукам. Если нет… лесным хищникам будет чем поживиться.

Лагин не нашелся, что на это возразить. Но вдруг лицо его дернулось, а брови взлетели ко лбу.

– Но что будет с моим братом? – взволнованно спросил он. – Мы не сможем нести его на себе.

– Тело твоего брата оставим здесь, – ответил Глеб.

– Как здесь?

Глеб усмехнулся и пожал плечами:

– Не потащишь же ты его на себе. Не бойся, ученый. Мы поднимем твоего покойника на дерево. Там его никто не тронет.

– Не дерево? Да его же поклюют птицы!

– Не поклюют. Я обрызгаю его волколачьей кровью. Любой зверь и любая птица будут обходить это место за версту. А на обратном пути, если останемся целы, мы его подберем.

Покойника на дерево поднимали всем отрядом. Дело было нелегкое, но в конце концов справились. Обмотанное рогожей тело прочно закрепили на дереве веревкой, после чего Глеб достал из сумки-ташки оловянную бутылочку, открыл ее и обрызгал покойника темной, пахучей жидкостью.

Управившись с покойником, путешественники снова вернулись к телеге. Глеб достал сумку с оружием и распорядился:

– Разбирайте.

Первым вооружился Прошка, он взял пращу – кожаный ремень для метания камней.

– Пользоваться умеешь? – осведомился Глеб.

– А то, – усмехнулся мальчишка. – Могу белку на лету сбить.

Лагин прикрепил к поясу деревянные, обтянутые кожей ножны, из которых торчала рукоять скрамасакса. Подумал и подвесил еще одни – с кривым газарским кинжалом.