Плата за души (Книга 2)

– Что хотите?
– довольно раздраженно спросила манекенщица.
– Уже поздно, я отдыхаю.

Вместо того, чтобы что-нибудь ответить, один из парней сильно толкнул дверь (Зою даже отшвырнуло к стенке), второй заскочил внутрь, а третий окинул взглядом коридор и, войдя, хорошенько запер эти двери. В эту минуту второй уже держал Зою, напуганную, растерянную, выкручивал ей руку и зажимал ее рот широкой ладонью.

Манекенщица брыкнулась, но удар в пах стоящему напротив вышел скользящим и, соответственно, нужного результата не принес. За это он наотмашь ударил ее по лицу. Зоя замычала и стала что есть сил извиваться. Весь мир исчез для нее теперь. Остались только весы, на одной чаше которой находилась она и ее жизнь, а на другой - неумолимая, жуткая опасность и несущие эту опасность люди, от которых уже не избавиться, ни скрыться. Девушка была один на один с реальной угрозой. Все остальное кануло в небытие - вся Вселенная. Паника, ужас обуяли Зою. Хватаясь за последнюю соломинку, она укусила руку того, кто стискивал ее тело и, приподняв над полом, тащил в спальню.

Затем ее били. Все, по очереди. Никто и никогда не поднимал на нее руки, и теперь происходящее представлялось Зое таким нелепым, страшным, отвратительным, что она даже не чувствовала сильной боли - только изумление и что-то сродни тошноте, как если бы посмотрела очень откровенный, со всеми извращениями больного разума порнографический фильм.

Тот, что выносил дверь - самый маленький и самый крепкий из троих - оторвал шнур от ночника и связал ей руки, а второй небрежно заткнул ей маленьким платочком рот и криво заклеил пластырем, чтоб не выплюнула.

– Передашь своему, - сказал маленький, - что мы еще не очень старались. И пусть ему сильно-сильно захочется нас разыскать...
– он с удивлением увидел, как прямо на глазах в местах, куда приходились удары, на ее лице и теле набухают багровые кровоподтеки, мало похожие на синяки. Они взбугрились шишками и становились все темнее. Но это зрелище не помешало ему расстегнуть молнию на джинсах и швырнуть Зою на середину постели. Она замычала и попробовала отползти, но двое пристроились сзади нее и один из них стиснул ее шею коленями, а второй с силой развел ноги девушки и задрал прозрачную накидку цвета утренней зари...

Зоя пришла в себя от ощущения, что лежит она полубоком и что-то горячее хлещет у нее по внутренней стороне бедер. Маленький взял со столика фотографию Ромальцева, вытащил ее из рамки и, издевательски поцеловав ее, очень убедительно изобразил "гомика", а затем бросил карточку возле Зоиных ног:

– Краса-а-авчик!

Они захохотали. Маленький вытащил кнопочный ножик. Зоя заскулила и стала отползать к изголовью. По белоснежным простыням за нею тянулся широкий кровавый след: она поняла, что это ее кровь, что неспроста у нее так режет внизу.

– Подержите детку, а то она такая темпераментная!
– и "шибздик" прыгнул к ней.
– Иди сюда, любовь моя! Пусть твой любимый о нас помнит и ждет продолжения, - он с видом мастера-гравера и наслаждением творца, то и дело отстраняясь и разглядывая, что получается, располосовал ей лицо и грудь, и без того обезображенные до неузнаваемости.
– Как же ты хороша, маленькая зомби! Просто чудо, как хороша! Только ничего не перепутай, котёна! Не то мы придем в гости второй раз, уже к его мамуле и сынуле! А затем отыщем пару-тройку людей, которых он менее всего хотел бы видеть вот в таком виде. И так будет долго-долго, пока он не объявится. Все передашь, котёна? Ну, все, последний штрих...

Зоя замотала головой.

– Чего ты там? Хочешь, чтобы развязали?
– она с умоляющим видом кивнула.
– Отсосешь! Пошли, пацаны.

Они заглянули в ванную, смыли следы своих занятий и убрались из номера.

"Горе, горе тебе, братец Тессетен! Твои псы переплюнули даже тебя самого! Все катится в преисподнюю в этом деградирующем мире... О, друг мой Ал, в чем-то был прав и ты!.."

У нее был бы шанс, не оставь они ее связанной. Один ничтожный шанс, чтобы чаша весов не оборвалась...

Истекая кровью, задыхаясь от нестерпимой боли, Зоя все же сползла с кровати. Ноги не держали ее, став тяжелыми, как из свинца. Как подкошенная, она рухнула на пол и потащилась, из последних сил потащилась к стулу, чтобы содрать об него ненавистный пластырь, выплюнуть кляп и позвать на помощь.

Вслед за нею с постели сквозняком сдернуло фотографию Влада. Пластырь наконец отклеился, но закричать девушка не смогла. Задыхаясь, она оглянулась и увидела карточку. Инстинктивно она совершила последний рывок в ее направлении, но не достала и ткнулась в ковер изуродованным лицом, похожим на кровавое месиво. Жизнь уходила из тела, глаза застилала пугающая темнота.

И, когда смерть уже шагнула к ней с порога, Зоя собрала все остатки жизни, что еще не вылились вместе с кровью, чтобы оглушительно, как ей казалось, а на самом деле совершенно беззвучно закричать:

– Вла-а-а-ад!

Тогда смерть махнула косой...

********************************************************************************

Полный безысходной тоски крик, заглушая свистящий ветер и шум волн, пронесся над океаном. Ладья вздыбилась на пенной верхушке вала и обрушилась в никуда...

Влад подскочил с земли. Ночь еще не кончилась. Встряхнув за плечо спящего Афганца, Ромальцев вскочил:

– Я уезжаю.

Володька спросонья не понял его:

– Ты чё, рехнулся?!

Вместо ответа Оборотень выскочил из блиндажа. Его страшная ошибка, его жуткий просчет... Он не смел ошибаться теперь, как тогда... Конь-убийца снова понес, и вернуть его, остановить галоп невозможно...

Афганец выбрался следом за ним и помог расчистить спрятанную под горой валежника машину.

– С утра выезжайте в Ростов, - бросил на прощание Влад. Созвонимся...

– Ну ты, бля, сдвинулся!

Однако тот уже дал по газам.

Известными только ему тропами несся Ромальцев в сторону дома. К утру он уже был в городе и подогнал джип к Зоиному подъезду. Не думая даже о том, что он грязный, заросший, страшный, как дикий зверь, Ромальцев в три прыжка взлетел на второй этаж.

Вернувшаяся с ночного дежурства Зоина мать в первый момент не узнала его в глазок и, напугавшись, пригрозила милицией.

– Алла Леонидовна, это Влад!
– прижавшись к двери грудью, задыхаясь, объяснил он.
– Откройте, пожалуйста!

Недоумевая, она повернула замок. Ромальцев ввалился в прихожую. Алла Леонидовна отпрянула: от него и несло, как от лесного зверя...

– Зоя! Где Зоя?!
– прохрипел он, переводя дыхание.

– В Москве пока еще... Скоро прилетит... А что случилось, Влад?! Вы что?!

Тут затрезвонил телефон. Она махнула рукой, чтобы он раздевался, и подняла трубку:

– Да, алё? Да... А в чем... Да, да, это я, да! А... ЧТО???
– она выронила аппарат, и Ромальцев едва успел подхватить его. Он сделал это неудачно: зацепил кнопку, и связь прервалась. Услышав гудок, он бросил трубку и кинулся к сползающей на трельяж Зоиной матери.