Плата за вседозволенность

Вопросов с каждой секундой становилось все больше и больше, а ответов на них у Гурова не было. Сыщик даже на какое-то время пожалел, что не занялся Павловым-младшим сам. Теперь Гурову оставалось только строить логические умозаключения и ждать, пока вернется Станислав.

Придя к себе в кабинет, сыщик решил еще раз прокачать информацию. Итак, Смертин утверждал, что ему неизвестно, кто мог пытаться прекратить деятельность его учреждения. Если это правда, то, вполне естественно, сутенер после известия о смерти девушек потребовал от «крыши» принять меры.

Для этих целей он и встретился с Пашининым сегодня рано утром. Судя по словам Котова и Нестеренко, Смертин был расстроен исходом этого разговора. Он даже с силой хлопнул дверцей «Мерседеса», когда выбирался из него.

Это могло означать только одно: сутенеру отказали в защите. Причин Пашинин мог привести сколько угодно. Но факт остается фактом – помочь в разборках с неизвестным «крыша» Смертину не могла. И самый веский повод для этого – Пашинин знал убийцу. И этот человек был для него дороже десятка Смертиных, вместе взятых. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что этот человек – Николай Павлов!

В этом случае выходило, что Крячко оказывался прав. Узнав, что его подруга подрабатывает проституцией, Павлов оскорбился. Затем попытался тем или иным способом вытащить девушку из этого бизнеса. А когда ничего не получилось, убил Геращенко и ее подругу, которая помогла девушке найти эту работу.

Все в этой схеме было хорошо, если бы не одно «но»! В подобные логические построения никак не укладывался вчерашний звонок Курильщика. Как и его голос, явно принадлежащий зрелому человеку. Этот один-единственный звонок напрочь перечеркивал все предыдущие построения.

Впрочем, Гуров теперь уже не мог исключить того, что цель вчерашнего звонка – запутать сыщика, сбить его со следа и заставить поверить, что настоящий убийца неуловим. Позвонить сыщику домой мог кто-нибудь из людей Павлова-старшего.

Подобный ход событий напрямую указывал на виновность Николая в убийствах. Если вчерашний звонок Гурову и в самом деле был «липой», то арестовывать Павлова-младшего без неопровержимых доказательств его причастности к смертям девушек было опасно. Пока Николай сидит в тюрьме, люди его отца могли пойти на новое подобное убийство, что оправдывало бы парня в глазах любого суда.

Однако все это было лишь домыслами. Фактов для подтверждения или опровержения этой версии было явно недостаточно. Работы предстояло еще много. И главная задача – установить личность осведомителя убийцы! В противном случае существовала большая вероятность того, что следствие может зайти в тупик.

Новая информация о «крыше» Смертина и упрощала, и усложняла задачу. С одной стороны, был шанс, что кто-нибудь из осведомителей Гурова может знать человека в милиции, работающего на группировку Павлова. А с другой, у такой крупной криминальной структуры все входы в органы власти тщательней законспирированы. Поэтому и выйти на них было намного сложнее.

Оставалось решить, что сейчас важнее. Дождаться Станислава и той информации, что он привезет с собой, или искать осведомителя, способного помочь Гурову выйти на человека в милиции, работающего на группировку Павлова. Некоторое время сыщик колебался. И уже начал склоняться ко второму, как в кабинет буквально ввалился Крячко. Станислав опустился на стул напротив Гурова и вытащил из кармана сигареты. Сыщик вопросительно посмотрел на него.

– Я Павлова привез, – невинным тоном констатировал Крячко.

– Да? И зачем? – поинтересовался Гуров.

– А мне показалось, что ему в офисе скучно, – пожал плечами Крячко. – Думал, ты свежие анекдоты знаешь.

– Хорошая шутка, – похвалил друга сыщик. – А теперь рассказывай, что ты нарыл.

Долго упрашивать себя Станислав не заставил. Почему-то в этот раз обычно словоохотливый Крячко просто изложил сухие факты, словно предоставляя возможность Гурову самому определить, насколько хорошо он поработал. Начал свой рассказ Станислав с визита к Гойде, продолжил находками в офисе фирмы Павлова, а закончил обыском на даче бизнесмена.

Осмотр дачи в Новобутакове дал даже больше, чем мог рассчитывать Гуров. В загородном доме Павлова были обнаружены личные вещи Геращенко и Ивановой. Косметика, парфюмерия, купальники и многое другое.

Среди прочего отыскался и полосатый сарафан, соответствующий по описанию тому, который, по словам Геращенко, его дочь собиралась взять с собой в Сочи. Обнаружили эксперты и кожаную сумочку с документами Олеси, отыскался и скотч голландского производства.

– Полный набор получается? – как-то рассеянно поинтересовался Гуров. – Не хватает только пепельниц, забитых окурками «Явы».

– Вот уж извини, Лев Иванович, – обиделся Крячко. – Окурков не нашли. Зато отыскался начатый блок этой самой «Явы». Семь пачек.

– Скажите, как интересно! – огрызнулся сыщик. – А тебе не кажется, что все это слишком уж просто? Разбросанные по даче вещи убитых, необходимые нам сигареты, скотч, даже Олесины документы. Откуда у убийцы такая беспечность? И как вы узнали, что часть вещей принадлежит Ивановой?

– Сам Павлов и сказал, – немного замявшись, ответил Станислав.

– Боже мой, какое похвальное желание помочь следствию! – всплеснул руками Гуров. – Он вам, случайно, не поведал заодно, как убивал девушек? Так, в порядке личной инициативы?..

– Лева, ты, между прочим, зря иронизируешь, – Станислав закурил новую сигарету. – Парня приперли к стенке, и он выбрал самое правильное решение. Ты не хуже меня знаешь, что лучшая ложь – это полуправда. Уничтожать все улики в его положении было бы крайне глупо. Во-первых, любой дурак мог бы догадаться, что после установления личности Геращенко мы выйдем на Павлова, – продолжил Крячко после некоторой паузы. – Во-вторых, визиты Олеси на дачу бизнесмена не могли пройти незамеченными. А раз она появлялась там часто, то и личные вещи должна была хранить, чтобы в случае чего можно было переодеться. В-третьих, Лиза приезжала к Павлову всего пару раз, и он не знал, видел ли девушку кто-то из соседей. Поэтому и ее вещи предпочел не выкидывать, а опознать.

– Ну, а сам Павлов-то что говорит? – спокойно поинтересовался Гуров.

– А говорит он то же самое, – съязвил Крячко. – Дескать, да, были! Но если привозить совершеннолетних девушек к себе на дачу – это уголовное дело, то тогда миляга-Павлов согласен идти под суд. Можешь, кстати, сам его допросить.

– А ты что с ним делать собрался? – поинтересовался сыщик.

– Ничего, Лева, – Станислав тяжело вздохнул. – Не пойму я, врет он или нет. Стоит к нему допустить адвоката, и парень окажется на свободе. У нас все же мало доказательств. Снимем с него показания и отпустим. Будем искать что-то еще.