Плата за жизнь

Минут через пятнадцать женщина и мужчина при полном параде, причесанные, благоухающие французским одеколоном, сидели на полукруглом диване в гостиной, пили кофе из изящных чашечек, рядом с которыми стояли пузатенькие рюмочки с французским коньяком. Светские люди, не способные на рукоприкладство и матерную ругань.

— Ну, дорогая, расскажи мне, как вы живете? — Гуров поцеловал Ирине руку. — Положение у меня сложное, возможны скромные похороны. Хотя Россию сейчас этим не удивишь, да и я не тороплюсь в герои данного действа.

Ирина закурила, потянулась к пепельнице, ожог на ягодице дал о себе знать, женщина невольно поморщилась и сказала:

— Никогда бы не поверила.

— Жизнь полна неожиданностей, — Гуров понимающе улыбнулся, подвинул пепельницу, чтобы хозяйке было удобнее. — Человек учится только на своих ошибках, ребенок хватается за утюг, пока не обожжется. Меня интересует все, так что давай сначала. Начни со свояка. Он рвется к власти, чего хочет, на что рассчитывает?

— Министр, член Президентского совета.

— Реально, довольно скромно. Он рассчитывает на смену президента и всей команды?

— А кто сомневается? — фыркнула Ирина. — Нынешняя команда похоронила себя в Чечне, только об этом еще не объявили.

— А зачем Бардину телевизионщик?

— Черт его знает! — искренне ответила Ирина. — Может, рассчитывает на рекламу? Сестренка крутит с ним роман, муж знает, помалкивает.

— А что представляет из себя твой депутат Доронин?

Ирина не смутилась, вздохнула, приподняла рюмку с каплей коньяка.

— Я знаю, что у меня проблемы с этим делом, но давай выпьем, тебе это даже выгодно: я легче разговорюсь.

Гуров погладил Ирину по обнаженному плечу, почувствовал, что она дрожит.

— Накинь что-нибудь шерстяное. — Гуров принес бутылку виски и стаканы. — Будешь пить, сколько налью, а больше не проси, не дам. — Он разлил виски. — Если останусь жив, пойду в наркологи.

Сыщик взял свой стакан, но не пил, не смотрел на дрожащие руки Ирины, понимая, что виной ее состояния в основном является он сам, а спиртное лишь сопутствует. И как можно женщине выпивающей, неуравновешенной доверять хоть какие-то секреты? А может, мне собираются двинуть дезу? Пока красавица ничего интересного не сказала…

— Ну так об Ионе? — Ирина помолчала. — Несовременный, порядочный, потерявшийся, как мальчик без мамы. Бардин велел Иону в дом больше не пускать, как, впрочем, и тебя тоже.

— А кому он подчиняется, министру или кому из президентских прихвостней?

— Не знаю, — Ирина допила свою рюмку. — Ты знаешь, Николай о министре никогда не упоминает. Обмолвится, мол, был у начальства, и все, даже имени-отчества не назовет. По-моему, они не ладят и Бардина прислали к вам без ведома министра.

— Случается. А с кем из высших чинов Бардин дружен?

— У нас никто ни с кем не дружен, не школа, стая. Недавно я ненароком слышала, как он говорил по телефону с человеком явно очень высокого ранга. По-моему, это не политик, а финансист, потому что Николай сказал: мол, для вас это не деньги, а я такие суммы вижу только по телевизору. Названия банков для меня пустой звук, я даже не знаю, в каких странах они расположены… Ну как, получится из меня осведомитель?

— Для меня вполне достаточно, что ты красивая женщина. — Гуров плеснул в ее стакан, допил свое виски и встал. — У тебя есть бульонные кубики? Идем на кухню, я сделаю тебе бульон и уложу спать.

Ирина выпрямилась, тряхнула головой, явно хотела ответить дерзко, но опустила плечи и покорно стала выполнять указания Гурова. Он открыл аптечку, нашел какой-то флакон с белыми таблетками, две бросил в стакан, несколько, аккуратно завернув в фольгу, спрятал в карман. Сделав бульон, он настоял, чтобы Ирина выпила кружку до дна, дал ей таблетку, премировал глотком спиртного, уложил в постель, накрыв вторым одеялом, сел в изголовье и развернул журнал.

Ирина говорила разные слова, в том числе такие, которые не годятся для печати, пыталась сопротивляться, но вскоре затихла.

Убедившись, что хозяйка крепко спит, Гуров оделся, запер входную дверь, не вызывая лифт, спустился по лестнице и вышел на улицу.

Паркуясь у министерства, Гуров увидел «Волгу» с ребятами из контрразведки. Машину он не знал, но с одним из оперативников, который сидел рядом с водителем, лет десять назад работал по одному делу. Гуров подошел, постучал зажигалкой по стеклу, спросил:

— Паша, огоньку не найдется?

— Я же не курю, Лев Иванович, — вылезая из машины, смущенно ответил оперативник.

— Ну что вы зря время теряете и бензин жжете? — Гуров закурил. — Неужели вы рассчитываете, что я второй раз куда-нибудь приведу?

— Лев Иванович, рассчитывает начальство, а мы выполняем приказы.

Из машины вышел парень помоложе, взглянул с любопытством, сказал:

— Здравия желаю, господин полковник! Значит, вы тот самый знаменитый Гуров?

— Здравствуй, парень, здравствуй, — ответил Гуров, оглядывая молодого опера, затем повернулся к старому знакомому. — Паша, приказы начальства следует выполнять. Ребятам приказали, они Грозный сровняли с землей. Потом начальники отправятся на свои фазенды клубничку сажать, цветочки выращивать, а солдатики дальше будут жить, если повезет. Паша, — сыщик взял опера за лацкан кожаной куртки, — прикажут, ты и в меня будешь стрелять?

— Лев Иванович, что вы в душу лезете, и так жить не хочется. — Опер хотел отстраниться, но Гуров держал крепко.

— Я это к тому, чтобы знать, коли увижу у тебя в руках железку, дырявить тебе плечо или медный лоб? — Гуров отпустил парня, бросил сигарету, растер ботинком. — В Чечне друг друга изничтожаем, теперь и в Москве начали? Мы что — оловянные солдатики, ни мозгов, ни совести? Передай Ильину, я его уважал когда-то, если он хочет у меня что узнать, так адрес известен, — Гуров кивнул на здание министерства. — Пусть придет ко мне как человек и спросит. На что могу, я отвечу, а что не могу, он от меня и так не узнает. А сейчас убирайтесь отсюда, иначе я ребятам шепну, и вы без колес вмиг останетесь, придется аварийку вызывать, людей смешить.

В кабинете Гуров появился веселый и беспечный.

— Порядок, ребята! Правда, место встречи по ходу дела пришлось сменить, но от «друзей» я избавился без осложнений. Сейчас увидел на нашей стоянке этих деятелей, совсем двинулись, словно не сыщика пасут, а в казаки-разбойники играют…

Гуров прервал себя на полуслове и подумал: возможно, не он, сыщик, такой умный, а знакомый опер контрразведки намеренно рядом с водителем сел, умышленно засветился и предупредил. А он, многоопытный Гуров, чуть было не сжег парня. Полковник вынул платок, аккуратно вытер лицо, коря себя за самодеятельность, и тут зазвонил телефон.