Платина и шоколад

Северус Снейп.

Это тот, кто всегда знал, как поступить. Тот, кто был в курсе всех событий и, уж наверняка, не имел к убийствам никакого отношения. Декан Слизерина — это был реальный шанс изменить всё. Если не в лучшую сторону, то хотя бы сдвинуть дело с мёртвой точки.

Поэтому теперь Драко шагал по подземельям, игнорируя изредка встречающихся на пути слизеринцев, сжимая в руках зачарованный дневник. И старался, чтобы глаза не слишком горели этой дурацкой надеждой, которая рушилась на него водопадом, почти прибивая к земле.

Снейп знал мать не первый год. Он несколько раз даже посещал Мэнор после того происшествия. И по-прежнему делал для Нарциссы некоторые зелья от головной боли, которая осталась у неё, несмотря на потерю памяти.

Зельевар бы не стал кривить душой или врать, но проблему составлял тот факт, что он мог справедливо не оценить их с Грейнджер стараний, самостоятельных попыток… опасных попыток заманить Курта Миллера и его папашу в западню, выхода из которой не знал никто.

Заманить, возможно, вместе с самими собой.

И почему-то именно сейчас, когда Малфой вознамерился рассказать обо всём декану, всё, что они придумали, и всё, к чему пришли, показалось сраной чушью, идиотской идеей. И он уже почти видел, как профессор качает головой и разводит руками.

Стараясь не зацикливаться на этом, Драко переключился на другие мысли. К примеру, о том, что если Северус подкинет какую-то действительно неплохую идею, не придётся сообщать Грейнджер о том, что её имя появилось в дневнике. Не придётся вообще ничего говорить.

А отдалённое понимание того, что ситуация, возможно, не такая уж и безвыходная, почти окрыляло.

Кабинет зелий был наполнен странным запахом. И здесь было холодно, как и обычно. Тем более, зимой.

Профессор сидел за своей кафедрой, изучая какой-то пергамент. Появление Драко, кажется, ничуть не удивило его.

— Мистер Малфой.

— Добрый день, профессор.

День.

В кабинете было темно, только длинные полупрозрачные тени от колб, пляшущие по стенам, уставленным полками с пузырьками разных размеров, наполненными разнообразными жидкостями в разных пропорциях. Всей жизни, наверное, не хватило бы, чтобы изучить досконально каждое из зелий.

Преподавательский стол был занят: на одной половине — пергаменты и несколько склянок с концентратами, а на другой бурлил и похлюпывал в уютной тишине котелок со слегка почерневшим дном. И от этого варева по кабинету разносился тонкий запах давленных листьев.

— Вы что-то хотели?

Малфой плотно прикрыл за собой дверь и остановился посреди класса, понимая, что сейчас просто и сходу начнёт говорить то, от чего зависят. Он и она. Всё.

— Да. Я хотел бы поговорить с вами.

Снейп никак не показал своего удивления. Вполне ожидаемо.

Просто неспешно отложил пергаменты и облокотился о высокую спинку жёсткого стула, расположив локти на подлокотниках и сложив руки конусом, соединяя пальцы. Излюбленная поза.

— Что-то произошло?

Ладно. Выдохни.

— Да.

Снова никакой реакции. Только проницательные глаза слегка сощурились.

— Что-то, касающееся дел старост?

— Не совсем, — Малфой на мгновение прикусил губу, а затем сделал быстрый шаг вперёд, положив тетрадь на самый край профессорского стола.

Зельевар приподнял брови.

— Зачарованный дневник, — произнёс он, кивая. Поднимая вопросительный взгляд на Драко.

Тот смотрел прямо в глаза декану. Ожидая, когда он ознакомится с содержимым. Тот со вздохом подался вперёд и взял тетрадь, открывая её на первой же странице.

Острый взгляд тут же заскользил по строкам, и Малфой почувствовал, как гулко бьётся сердце.

В дневнике было всё.

Прочитав их с матерью переписку, Снейп всё поймет. Что они задумали и каким образом соединяются все нитки, которые на данный момент удалось собрать.

Всё, что сейчас оставалось, это вглядываться в почти отсутствующее выражение лица профессора и жать в карманах мантии похолодевшие пальцы.

А ещё сомневаться.

Но сомнение стало почти неотъемлемой частью Малфоя.

Потому что вдруг пришло в голову: а вдруг Снейп доложит на мать? Вдруг он расскажет обо всём Дамблдору? Вдруг он посодействует тому, что Нарциссу казнят?

Минуты тянулись слишком долго. Драко уже почти изучил этот танец теней на неровных стенах, когда тетрадь с шорохом закрылась и в него вперился прямой взгляд зельевара.

Было слишком тяжело определить, о чём тот размышляет.

Сознания коснулось что-то холодное и сжимающее, словно рука в ледяной перчатке. И Малфой понял, что Снейп применяет к нему легилименцию.

Он только сжал губы, позволяя. Деваться было некуда.

Слизеринец уже догадался, что увидит профессор, но это было необходимо, судя по всему. Тем более, через несколько мгновений всё закончилось.

Мужчина за кафедрой выпрямился и негромко произнёс заглушающее заклинание. Одно из тех, что накладывала Нарцисса каждую ночь на комнату сына.

По стенам прошла рябь, и в ушах повисло тихое гудение.

— Кто знает об этом? — жёсткая ладонь опустилась на дневник.

— Я, Грейнджер… Забини, — Малфой запнулся, сомневаясь, стоило ли признаваться в причастности друга, но, судя по взгляду, Снейп уже знал всё сам. Несмотря на то, что профессор не отводил глаз от Драко, было заметно, что он напряжённо думает.

— Вы хоть понимаете, что вы затеяли, мистер Малфой?

Драко стиснул зубы. Пожалуй, на то, чтобы не отвести глаз от декана, ушла основательная часть выдержки и силы воли.

По крайней мере, ответ прозвучал уверенно.

— Да.

— Значит, вы полагаете, что ученик Хогвартса причастен к убийствам, о которых гремят газеты.

На секунду ему показалось, что Снейп не верит. Просто издевается. Однако тёмный взгляд оставался серьёзным.

Драко молчал.

— Отвечайте мне.

Чёрт возьми, да ответ очевиден.

— Да.

— Вы понимаете, что это за обвинение?

— Вы сами видели, что писала…

— Я ничегоне видел, — повысил голос зельевар.