Платина и шоколад

— Я здесь при чём?

— Ты что, издеваешься, Малфой?

— А что, так заметно?

Ни черта он не издевался, он просто хотел, чтобы Поттер провалился куда-нибудь на дно земли. Далеко и надолго.

Тот молчал. Показано закатил глаза и тяжело вздохнул, как томная барышня. Действительно ждал, что сейчас дверь гостиной распахнётся перед его гриффиндорскими телесами?

Узелок раздражения затянулся немного сильнее.

— Грязнокровки здесь нет.

— Где она?

— Откуда я знаю? Не слежу за твоей подружкой, — произнёс Малфой, кривя губы. — Чего не скажешь о тебе. Преследуешь меня, Поттер?

— Мечтай, — он уже почти шипит, цедя слова сквозь зубы.

Додавить ещё немного — и будет красно-золотой взрыв. Малфой лениво подпёр плечом стену и коснулся кончиком языка уголка рта.

Поттер был не в тему. Он был здесь не нужен.

Одно его присутствие вызывало желание унизить. И он уверял себя, что делает это по привычке, а не потому, что очкарик заставил Грейнджер краснеть из-за него в Большом зале.

— Я так и думал. Твоя амортенция пахнет моим одеколоном, признай это.

Как точно просчитал.

Действительно, крепкие нервишки гриффиндорца шатаются во все стороны.

— Заткнись!

От пронёсшегося по коридорам эхо Драко поморщился.

— Громкость поубавь, герой. Когда ты такой оживлённый, ты выводишь меня из себя в несколько раз быстрее.

— Просто ответь мне, где Гермиона, и я с удовольствием избавлюсь от твоего общества.

— Ты, Поттер, не Мальчик-который-выжил. Ты — Мальчик-который-меня-заебал. Я уже сказал тебе, я понятия не имею, где она.

Гарри зыркнул на закрытую за спиной Драко дверь в гостиную. А затем перевёл недоверчивый взгляд на слизеринца.

Вот сволочь, ты свою Грейнджер носом чуешь, что ли?

Просто отвлеки его.

Чем угодно, пусть уберётся.

— Да что с тобой, а? — вопрос заставил гриффиндорца моргнуть.

Актуальный вопрос, кстати. Сейчас все ведут себя как помешанные.

— Не понял.

— Я спрашиваю, что за хрень с тобой? Вчера, в большом зале. Сейчас. Я переживаю за свою жизнь, Поттер. Вдруг ты болен? Потому что все твои приходы случаются, когда я неподалёку.

— То, что было вчера, тебя не касается.

— Да. Особенно если учесть тот факт, что я участвовал в этом, — Малфой фыркнул, наблюдая, как стоящий перед ним снова медленно сатанеет.

— Я не собираюсь выслушивать эту чушь, прости.

— В чём твоя проблема, твою мать? И какого хера это касается меня?

— В том, что ты запал на Гермиону! — рявкнул вдруг Поттер, ткнув рукой в деревянную поверхность створки.

Драко замер. Сердце пропустило удар.

Он серьёзно?

Захотелось рассмеяться. Или удариться головой о стену. Странное желание, но эта фраза почему-то зазвенела в голове как чёртов колокол.

Запал на неё. Запална неё?

И с какого-то чёрта рассмеяться не получилось. А было бы кстати.

— Ты больной урод, — голос прозвучал негромко, но холодно, как никогда.

Гриффиндорец хохотнул. Как-то по-злому.

— Я серьёзно. У тебя проблемы с головой. Пойди, проверь шрам у Помфри. Вдруг засорился.

— Ты полное дерьмо, Малфой. И хуже уже не станешь от того, сколько гадостей скажешь, — отчеканил Поттер.

Эта чеканка так напомнила Грейнджер, что стало даже почти не по себе. Всё-таки гриффиндорцы в чём-то неуловимо схожи.

— Твоего мнения никто не спрашивал в этом вопросе.

— Так думаю не только я. Как раз вчера пришлось обсудить твой кретинизм с Куртом, он с радостью поддержал меня.

И это рассчитано на то, что должно каким-то образом задеть?

Стоп. С кем?

Он напрягся.

— Подружился с Миллером?

Гарри фыркнул.

Дёрнул плечом, как подбитое животное, развернулся и пошёл по коридору, бросив на Малфоя мне-жаль-тебя взгляд. Видимо, дошло, что ловить здесь нечего.

— Эй, Поттер, — крикнул Драко, делая несколько неосознанных шагов за ним. Слишком напрягло то, что он сказал. — Я задал вопрос.

Нет.

Кретин молча шёл по коридору.

Что ещё за оговорка про Курта?

Через несколько секунд слизеринец уже преграждал ему путь, слегка взъерошенный от рывка вперёд.

— Говори мне.

Гарри пришлось остановиться и уставиться на него. Недовольно. Его губы поджались.

— Как тебя это вообще касается, а? — кажется, это было искреннее удивление.

Опять.

Засунь своё грёбаное удивление в задницу, Поттер.

— Меня касается всё, что касается Миллера, понял меня?

Гарри сделал шаг назад и нахмурился, глядя в сузившиеся глаза Драко. Несколько неправильных секунд, неуловимо похожих на те секунды, когда Драко стоял перед ним и рыжим нищебродом в Большом Зале.

А потом Поттер вдруг тоже стал серьёзным. И даже почти исчезло удивление. И это “вдруг” Малфою очень не понравилось.

— Он спрашивал о Гермионе.

О Гермионе. Твою мать.

Как это произошло? Мгновение ускользнуло. Пальцы уже вцепились в отвороты мантии с красно-золотым ободом.

— О чём именно?!

Поттера тряхнуло.

Драко тряхнул. А потом тот с силой отпихнул слизеринца от себя.

— Больной, что ли, Малфой?

— О чёмон спрашивал?!

Гарри почти отскочил, оправляя одежду. Драко тоже сделал шаг назад.

— Чёрт, да что с тобой?

— Не выводи меня, — низко зарычал, не отрывая ледяных глаз от обеспокоенного лица.

Почему-то Малфой готов был поклясться в том, что его собственное лицо имеет то же самое выражение.

— Он говорил, что хочет узнать её ближе. Интересовался, что она любит, спрашивал о родственниках… Это, знаешь, нормальная беседа между двумя людьми.

О родственниках.

Кретин понял, что у Грейнджер слишком рискованно интересоваться об этом? Понял, что Малфой разорвёт его на чёртовы ошмётки, если он приблизится к ней?

— И что ты сказал?

— Что они в Австрии.

Поттер ответил на вопрос безропотно. И — почему-то — в его глазах появилось что-то, подозрительно напоминающее напряжённый страх. Драко скрипнул зубами.