сосуды кровеносные землио! неподвижные деревьяземля ты говоришь их шумомих шелестом зелёным и молчаньеми корень с силой тянет тёмный сок из глаза дня из сердца Мандельштама и щёлкает щеглом гортань небес срывает голос на последней на непрочной безымянной высотегде синь и хруст сияние хрустальнопрозрачен лист Новалис Тракль Целани светкак будто мыкак будто ныкак будто вык а ч н у л с я
Ярослав Пичугин
«безразличное
сиянье солнца…»
безразличное сиянье солнцавдаль уводит за собой апрельа снега растаяли до донцаразмывая леса акварельи выходит на подмостки поляв черном фраке долговязый грачно артист не ведает пароляи трагедии не нужен врачбезразмерные штаны шекспираи такой же театральный флиртхоть штаны примерили полмирано еще не выпили шекспирт
Павловск
Кружится первый снег упрямый, летит в осенний водоем, края которого, как рамой, охвачены тончайшим льдом. Через Славянку – мост Кентавров застыл в ноябрьской пустоте. Здесь можно снять немало кадров, нам интересны только те, где луг, взбегающий на всхолмье, тропой приводит ко дворцу. Там русский Гамлет скажет: «Роль мне не удалась, хвала Творцу…»
сегодня твоя теньпохожа на цветок.пошевели лепестками.
«все звали её Сонечка…»
все звали её Сонечкапотому что она любила мармелад.а больше нипочему…
«не подходи зима…»
не подходи зима!и выставлю жгучиесолнечные лучи.
Вячеслав Кожемякин
«Зима была прекрасным сном…»
Зима была прекрасным сном.Впав без неё в туман, и в жижу,Как плоский червь на дне морскомЯ только в сером цвете вижу.Как плоский червь. Зачатки глаз,Нет слуха, нету сердца стука,Во мраке вод, как Божий глас,Тень каракатицына брюха.
Алексей Ивантер
«Вдова жила за старой фермой…»
Вдова жила за старой фермой,На берегу большой реки.Была изба от речки – первой,Сюда и плыли рыбаки.Краснела горькая калинаЗа огородом, над водой.И злая кличка – МагдалинаПрилипла к бабе молодой.В деревне, сплетнями богатой,В мешке не спрячешь мужика,Чьи лодки к пристани горбатойНесла широкая река.И взглядом детским любопытным,В очках, с рахитной худобой,За бытом вдовьим и постыднымЯ наблюдал за городьбой.Ах, Акулина, Акулина,Погасли окон огоньки,Но та же старая калинаЦветёт весною у реки.И лодки крепкие другиеСтоят за старой городьбой,И ходят женщины нагие,Не осуждённые молвой.Ах, Акулина, Акулина,То «Магдалина», то «Чума» —Крещеньем схоронила сына,И прибралась за ним сама.И у натоптанной дорожкиОт серых кнехтов до сеней —Давно не светятся окошки,Кому-то нужного нужней.А на обломанной калинеСкворечня
старая жива…Об Акулине-МагдалинеПрими, Господь, мои слова…
Марина Кудимова
Старуха
Когда в толпе ты встретишь человека…
Козьма Прутков
Когда встает детеныш человекаВ могутный ростИ, выворачивая волчье веко,Свой ловит хвост,Я ни обмолвкой малой не перечу, —И страх берет, и что добавишь тут,Где сонмами приверженцы навстречуЕму идут.И лишь одна старуха человекаНе сходит постановочно с ума.Ее хотел бы написать Эль-Греко,Но над Толедо грозовая тьма.Уже ей невозбранно все и можно,Да мир она отвергла – в чем душа,На полустанке диком внеположноГорбушку ноздреватую кроша.
Игорь Волгин
«Явится строчка – и сладится всё остальное…»
Явится строчка – и сладится всё остальное,совесть утихнет, утешится сердце больное,будет хотя бы на миг посрамлён сатана —только случилась бы, только б явилась она.Был ли ты счастлив по жизни? Всё это цветочки —ибо ничто не сравнится с явлением строчки,лишь бы явилась, а там хоть трава не расти —можно на лютне играть иль народы пасти.Впрочем, пока ты, козёл, упражняешься с лютней,в граде и мире становится всё бесприютней,и удальцы, облачённые в шёлк и виссон,тащат в узилище тех, кто не ими пасом.Пляшет блудница, не путаясь в юбках и шалях,пьёт гегемон и апостол скребёт на скрижалях,правит правитель (да славится имя его!),но как обычно – никто никому ничего.Значит ли это, что дело доходит до точки?Может и так, только жди появления строчки —в морок и в сумрак, в кромешный распыл и распад.Если не явится – будешь во всём виноват.
Максим Лавреньтьев
«Есть у меня дубовый кабинет…»
Есть у меня дубовый кабинетв Останкино – не на ТВ, а в парке.Я сам такой: и есть, и как бы нет, —я словно бы хранюсь в секретной папке.Вся жизнь моя из многих букв и цифр —читателю занятие не на день.Ты говоришь, элементарный шифр?Покамест ключ к нему никем не найден.Ищи, копай, работай как горняк,зайди с того, потом с другого бока, —добудешь ключ, хоть и не в тех корнях,что дуб мой в парке запустил глубоко.Он тоже пишет книгу бытия,но ветрогон листву его листает…Не торопись, ведь как бы буду я,когда меня уже давно не станет.
Мария Ватутина
Вот. И вечер длится
1
Кто посуду моет, досадует на прокладку,Ибо кран свистит, словно он архаичный стилос:Как ни ставь заплаты, а дело идет к упадку,То есть тело идет ко дну, то есть жизнь сносилась.И тогда взывает к небу посудомойка,Проклиная кран, из которого каплет капля:Это все за что мне, господи? Мне и только!Это травля, господи, это такая травля?И одной бы капли хватило ей, не протечки,До которой она терпела еще, терпела…Ты прости ей, боже, эти ее словечки,Просто кран чинить – не женское это дело.
2
«Отступи от меня», – стучала и я по буквам,Отрекалась некрепким духом в повторном морге.Благочинным лайкам счет вела по фейсбукам,Предъявляла: вот учитывай их при торге.Я хотела платы за эти мои утраты,Я хотела благ за мою чистоту и веру.А когда наступал промежуточный час расплаты,Показанья снимали, как воду по водомеру.Незаметная течь, бестолковая речь, упреки,Суесловье, пустоты жизни, строптивый стилос.Не смиряюсь, но благодарствую за уроки,На которых я и кран чинить научилась.