Плавящиеся Камни

— Мои мысли были сосредоточены на вулканический габбро с крупицами огня, и кристаллы кварца выше по горе. Некоторые из кристаллов имеют приятный фиолетово-розовый цвет, который я никогда прежде не видел.

Джаят трепетал. Розторн было ясно, что что-то было не так, но она не никогда бы не смогла назвать Луво лжецом. Он, собственно, и не лгал. Луво странно думает. Его мысль работает как цепочка прозрачных кристаллов, проходящая через его тело. Каждый кристалл — маленький разум. У Луво в каждом из них вертятся мысли, одновременно. Вполне вероятно, что он действительно думал о габбро и кварце, в какой-то части себя.

— Поехали дальше.

Розторн забралась в седло.

— Мёрртайд, будь любезен, езжай рядом со мной.

И мы поехали. Луво сидел передо мной и долго не двигался. Джаят ехал впереди Розторн и Мёрртайда, о чём-то размышляя. Я пыталась сидеть тихо, но это становилось труднее по мере течения времени. Клянусь, у меня даже свет солнца заставлял мою кровь жаждать быстрой езды. Моя плоть пульсировала в оболочке моей кожи.

«Неужели у Луво ощущения именно такие, когда он наблюдает за нами?» — гадала я. Птицы и маленькие животные метались вокруг тропы, проживая свои настоящие жизни с настоящей скоростью, а не ползком. Луво кажется, что мы мелькаем мимо него? Или ему нравится быть ме-е-е-дле-е-е-е-н-н-н-н-ы-ы-ы-м?

Я заскрипела зубами.

На очередной остановке Луво посмотрел на меня. Не знаю, как именно, поскольку он не поворачивал головы, но я ощутила на себе его взгляд.

— Ты дрожишь. От тебя идёт жар. Ты больна?

— Просто не нахожу себе места. Я в порядке, — ответила я. — Я более чем в порядке. Я просто хочу ехать, а не ползти как улитка. Мне не жарко. И земля не дрожит ни капельки. Я не дрожу.

Но я посмотрела на мои руки, державшие поводья. Они тряслись, будто я билась в лихорадке. Но я не чувствовала себя больной.

Тогда-то я и ощутила это, глубоко под камнем и землёй у нас под ногами. Волоски на моих руках зашевелились, а я выкрикнула предупреждение:

— Сейчас будет встряска!

Мы все спешились. Я держала Луво одной рукой, а второй сжимала поводья моей лошади. Теперь это ощущали уже все. Птицы и маленькие животные затихли. Наши лошади били копытами и дёргали за удила. Мы держались, а земля стрясала листья — с деревьев, а камни — со своих мест. Когда по нам ударил толчок, я почувствовала, будто меня щекочут тысячи пальцев. Я захихикала. А потом сила исчезла. Жизнь снова стала медленной и скучной.

Когда мы поехали дальше, эти заброшенные каменные указатели начали меня раздражать. Ну и что, что они больше не показывали местным магам, где можно черпать силу из земли? Это не причина оставлять их неухоженными. Они прослужили много поколений. Некоторые из них опрокинулись. Другие просто кренились, что лишало их благородного вида.

Когда я обнаружила, что один из гранитных столбиков почти полностью покрыт мхом, разъедавшим вырезанные на нём узоры, я больше не могла терпеть:

— Розторн!

— Эвви, я думаю, — сказала она.

— Это мох на камне, и камень не хочет меняться. Ему нравится быть аккуратным и резным.

Я была нервной и раздражённой.

— Если ты не счистишь его, то это сделаю я, Розторн, ты же знаешь, что сделаю. Я всё утро следовала за тобой как хорошая собачка. А сейчас я бы хотела позаботиться об этом столбике.

Она вздохнула, и спешилась.

— Поверить не могу, что мы это делаем.

Суетяга развернул свою лошадь на дороге.

— Мы занимаемся важной работой, изучаем серьёзные проблемы. Почему ты потакаешь этой избалованной оторве, которую мы тащим за собой по твоему настоянию?

Джаят проехал немного дальше вверх по тропе, чтобы оказаться подальше от нас.

Розторн зыркнула на Суетягу:

— У нас с Эвви есть некое взаимопонимание. Есть немало причин делать что-то именно так, как мы это делаем. Мне она — не обуза. Поскольку я старше а также являюсь здесь главной, я бы тебя поблагодарила, если бы ты держал язык за зубами!

Она подошла ко мне, и пробормотала:

— Не заставляй меня снова защищать перед ним твоё поведение.

Я не сказала ей, что сама могу себя защищать. Я была в нетерпении, нервной и сердитой, но я не была готова умирать. Огрызаться на Суетягу — это одно. Я очень быстро усвоила, что любому, кто огрызался на Розторн, следовало вооружаться для войны и быть готовым к потерям.

— И что с тобой вообще такое? — потребовала Розторн. — Обычно тебя не волнует, есть на камне мох, или нет. Разве ты не сказала мне в Янджинге, что ты больше не считаешь лозы убийцами камней? Что раз у камней нет тел, подобных нашим, которые могли бы расти и меняться, то они зависят от внешних сил, чтобы те меняли их, в том числе от растений?

Я шаркнула ногой по дорожной грязи:

— Этот указатель пока что хочет оставаться таким, какой есть.

Обычно я сказала бы камню не глупить, но мои вены были наполнены горячей, шипучей кровью. Это было похоже на то, что я ощущала в тех местах былой силы, но сильнее. Если Джаят и Тахар действительно черпали здесь такую силу, то я была удивлена, что Джаят терпел такую медленную езду с нами.

— И прекрати трястись, — рявкнула Розторн. — Мила сохрани, Эвви, ты будто драконьей соли нанюхалась. Хватит!

Розторн осторожно положила ладони на мох. Она уговорила его отпустить камень. Она отнимала его от камня, кусок за куском, и переносила в тенёк. Я позвала горсть камешков в почве, чтобы они собрались вместе и подпёрли указатель. Они помогли мне толкать его, пока он не принял снова вертикальное положение. Когда с этим было покончено, мы с Розторн сели верхом, и последовали за остальными по тропе.

Суетяга не мог долго усидеть спокойно. Мы проехали не более пяти указателей вверх по склону Горы Грэйс, когда он приблизил свою лошадь к лошади Розторн:

— Я хочу, чтобы в следующий раз она осталась в деревне! Она — отвлечение и помеха! Она…

— Смилуйся Зелёный Человек, что за…?

Розторн повернула свою лошадь на пролегавшую между горсткой валунов тропинку. Мёрртайд мог подумать, что она поехала прочь потому, что разозлилась, но я знала её лучше. Она его даже не услышала. Её внимание привлекло что-то другое. Я посмотрела на Джаята.

— Его можно получше увидеть с другого места, — крикнул ей вслед Джаят, и повернулся ко мне. — Откуда она узнала?