Плен – не подчинение

— Куда?

— Ты ведь хотела камеру, — коварно заявил мужчина. Господи, да я пробудила чудовище! — Мы заснимем все, что я буду делать с тобой.

Он пошарил рукой в своем рюкзаке и очень скоро вытащил оттуда маленькую камеру.

— А когда просмотришь запись, поймешь, что я кто угодно, но только не «хороший парень»!

Включив ее и установив на полке, Лайф поставил меня на ноги и развернул к себе спиной. Но лицом к камере. Провел большим пальцем по моей нижней губе, потянул за волосы, жестко поцеловал. И не отрывая губ, вонзился в меня снова, теперь уже сзади, еще глубже, заставляя кричать. Я помнила, что ему так нравилось.

— Не забудь загадать желание, Рин, — просипел он. — В Новогоднюю ночь они сбываются.

— Ты его знаешь. Я хочу все вспомнить.

— А я хочу, чтобы ты ничего не вспоминала, — прошептал Лайф в мою шею. — Тогда ты не уйдешь. Не думаю, что я тебя отпущу в любом случае.

Он лизнул кожу и провел по ней зубами, будто метил укус. Самое безумное, что я не собиралась сопротивляться.

— Нет. Не отпущу, — сказал он твердо. — Ты уже моя.

Глава 14

— Мы собираемся спать этой ночью? — с ленивой улыбкой спросила я. Так хорошо было вытянуться на огромном мужском теле и подниматься вместе со вздохами мощной грудной клетки.

— По ночам ты вспоминаешь, — ответил Лайф, поглаживая мои бока и немного щекоча. — Значит, поменяем сутки местами.

Я засмеялась.

— Ты ведь шутишь, правда? Не важно, вспомню я или нет, все равно не хочу здесь жить. Это ужасный дом!

— Дом не место, Рин, — сонно произнес Лайф. — Дом там, где ты в безопасности. Я дам тебе защиту, дам дом.

Он лежал с закрытыми глазами, такой теплый и расслабленный. Красивый. И должна признаться, его слова повлияли на меня. Он прав. Дом... Я и не знаю, что это, у меня нет такого места. Но у меня есть этот мужчина, и он, кажется, действительно хочет, чтобы я осталась с ним.

— Уже рассвет. Спи, Рин-Рин.

Я заснула с улыбкой. И к моему удивлению мне снился Лайфорд. Совсем другой, каким я его еще не видела. Домашний, смешной и по ощущениям непередаваемо родной. Мы играли с ним в снежки, и он собрал действительно огромный ком. А когда бросил в меня, я, конечно, с хохотом свались с ног. Он тут же припечатал меня собой, и мы вместе начали делать снежного ангела. А потом засмеялись от моей фразы, что это будет очень жирный ангел. И Лайф меня поцеловал…

«Ты всегда будешь падать, Рин. Главное, не забывай подниматься с гордо поднятой головой».

Слова, вырвавшие меня из хорошего сна в плохой. Белое небо стало темным потолком, а надо мной склонилась очень странная на вид женщина и прошептала эту фразу трижды. Ее голос звучал иначе, будто внутри моей головы. Я испугалась, когда увидела ее. Волосы и глаза черные, кожа неестественно бледная, и по всему лицу татуировки с какими-то странными символами. Пиктограммами?

— Марина! — пророкотал грозный голос дьявола, от которого я невольно вздрогнула. Было так холодно, будто меня обмазали ментолом и погрузили в ледяную ванну. И когда шаги ублюдка начали приближаться, что-то внутри меня сжалось, застонало от страха. Я так не хотела вспоминать о нем. Только не о нем. Схватила руку женщины, словно она могла прогнать его. Ее черные когти вонзились в мою кисть, но не причинили боль. Она пыталась… приободрить меня.

— Я же сказал исцелить ее. Ты должна была сделать это еще вчера.

Ее взгляд казался пустым, когда она медленно обернулась и очень низким сиплым голосом произнесла:

— Ты нанес ребенку слишком сильные увечья. Серебро не лечится так просто, Эдриан. А я ненавижу обращаться к светлым силам. Они обжигают меня.

— Но не так как мое клеймо, верно? — зловеще ответил монстр. Он и ее мучал? Тогда она пленница здесь, как и я. И выполняет его задачи точно, как и брат.

Странная женщина зашипела в ответ, и дьявол на удивление отступил, правда, улыбка на его лице была премерзкой.

— Ладно. Я хотел поиграть со своей куколкой до того, как отправлюсь на поиски твоей племянницы. Но раз она не готова… То точно будет готова, когда я вернусь.

— Нет, не будет, — холодным тоном объявила Марина и подняла покрывало, которым я была укрыта. Не знаю, что там. Я не чувствовала тела, я даже не могла поднять голову, чтобы посмотреть. Но урод подошел ближе и поморщился от отвращения.

— Она раздразнила меня, — произнес он в свое оправдание. Хотя нет, чтобы посмаковать, а не оправдать себя. — Маленькая шалунья! Ей нравится быть непослушной.

— Уверена, теперь ей очень понравится жгучий отвар, который будет восстанавливать ее минимум неделю.

— Это долго.

— Неделю! — выкрикнула она ужасающе, и монстр с рыком отступил. А когда ушел прочь, я заплакала от облегчения. Отсрочка. Мне подарили немного времени. Пускай и так странно, через боль и холод.

Женщина еще долго смотрела ему вслед, и так и не повернула головы, когда обратилась ко мне:

— Не говори ему, когда вспомнишь.

— Кому?

— Ты поймешь через много лет. Не говори.

— Но я не понимаю. Кто ты?

— Почти что пыль. Главное, кто ты, — ответила она и, наконец, посмотрела на меня. Белки ее глаз начали чернеть, будто заклубились дымом, напугав меня до потери речи.

«Кто ты?» — прозвучал ее голос в моей голове. Она даже не открывал губ. — «Кем ты хочешь быть?»

Чертовщина! А потом она коснулась пальцем моего лба, и в том месте очень сильно зажгло.

— Если захочешь вспомнить, нарисуй меня, — произнесла она уже вслух, отпустив палец. — Но захочешь ли?

Она улыбнулась, и ее улыбка была последним четким воспоминанием. А дальше начался какой-то бред. Как в ускоренной сьемке и обрывками я видела себя, брата. Мы убегали от кого-то. Постоянно! Дьявол не был первым, кто захотел нас пленить. Были и другие. Почему они охотились на нас? Брат всегда отбивался, находил способы защитить меня. Он был так зол, так жесток в своей расправе, когда избивал их. Но однажды один раскололся и рассказал, кто его послал за нами.

«Хейл. Запомни это имя, Рин. Запомни навсегда. Услышишь его и сразу беги без оглядки, не думая даже обо мне. Семья Хейлов убила наших родителей. И они не успокоятся, пока не истребят нас».

«Но почему? Что мы им сделали?»

«Полукровки не имеют права на существование».

Эти слова прошибли молнией, поселили страх в моей душе. А потом лицо брата начало обращаться в ужасную уродливую звериную морду, покрытую шерстью. Я кричала, плакала и звала его, но он отдалялся от меня, пока не растворился в темноте. Уже другим, не человеком.

Точка на лбу все еще жгла, когда я проснулась. Лайф мирно спал и даже не пошевелился в момент, когда я резко подорвалась, откинув его руку. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, и сон казался настолько реалистичным, что моему мозгу опять понадобилось время осознать, что я на самом деле в другом месте, в другом времени и в другой реальности.