Плен – не подчинение

— Борись и беги, — прошептал Лайф.

А в следующую секунду огромное темное пятно смело его со скоростью света, и два мохнатых комка закружились по комнате в смертельной схватке.

— Ты посмел ослушаться меня во второй раз, — прорычал Харрисон, нанося новые и новые удары своими когтями. Клод смотрел на них с кровожадным оскалом, собирая камни. Он засунул сундук под кровать и навис надо мной, закрывая обзор на драку. Я не могла оторвать глаз от Лайфорда, впала в ступор, даже не замечая боли и с ужасом наблюдая воплощение кошмара. Все, что было в видении, сейчас происходило на моих глазах. Альфа его убивал и, казалось, что мои кости ломались вместе с его.

Ублюдок Харрисон ударил Лайфорда по ногам, и я взвыла от резкой боли в коленях и бедрах. Лайф упал, увернулся от удара, перекатился и встал. Но едва оказался на ногах, монстр ударил его в грудь. Мои ребра, казалось, разорвались, отчего стало больно дышать. Крик боли превратился в рваный хрип.

— Вот так! — протянул Клодий, пристально наблюдая за мной, как будто кроме нас с ним в комнате не было двух огромных медведей, разрушающих мебель и стены.

Я не хотела видеть его рожу, потому закрыла глаза, погружаясь в собственный мрак. Боль стала ощутимей, воображение в красках рисовало все, что происходит с моим телом. Кости ломались, чтобы тут же срастись заново в новой форме. Кожа растягивалась, трескалась и вновь заживала, обрастала шерстью. А в голове царил хаос. Запах крови, звуки боя, мой вой вперемешку со скулежом и быстрый шелест тьмы, которая все еще не давала моему телу достаточно свободы. Как будто мои руки и ноги были переплетены канатами, от которых я избавлялась по мере того, как мое тело проходило болезненную трансформацию. Моя звериная сущность никогда еще не заходила так далеко. Я прогоняла ее раньше, но сейчас, напротив, торопила. Просила быстрее прекратить эти муки. Ведь ей было так же больно, как и мне. Она — моя изнанка.

Последний толчок оказался самым болезненным. Я протяжно взвыла, выгнувшись дугой, и открыла глаза. Весь мир теперь виделся другим. Ярче, четче, как под лупой. Все звуки доносились громче, звучали прямо над ухом. И я могла контролировать их, усиливать или отдалять.

— Дьявол, девочка! — голос Клода неприятно резанул по нервам, и я зарычала на него. — Уродливей зверя я еще не видел! Что ты? Похоже, в тебе все же больше от матери. Волчица. Что ж, сильной, как брат, ты не будешь. Жаль… Жаль. Впрочем, не так и важно. Ты мне все равно не пригодишься.

Он усмехнулся, забрал сундук и заорал альфе:

— Прикончи его, Харрис. Лайфорд давно метит на твое место.

— Нет! — с рыком вырвалось из меня, и голос казался совершенно чужим, сиплым и низким. Сил бороться с тьмой стало больше, и теперь я хотя бы могла говорить, хоть и было больно от каждого звука. А еще извиваться, пытаясь сбросить с себя оцепенение. — Клод все подстроил, Харрисон.

«Ему плевать!» — раздался надменный голос колдуна в моем голове. Как издевка, что он все еще властвует надо мной, все еще сильнее. — «Он давно ищет повод, чтобы убить конкурента. Кстати, ты не задумывалась, почему твоя волчица все эти годы сидела у той мрачной стены? Что она охраняла? Что за ней? Что за стеной, Тарин?»

Глава 28

Лайфорд

Тридцать шесть лет назад

— В чем сила ищейки, сынок?

— В слежке, — ответил я, пытаясь разглядеть, что же отец держит за спиной.

— Именно! Ты очень способный ученик.

Он наконец достал небольшую черную коробочку и повертел передо мной.

— Это записывающее устройство — диктофон. Последний писк техники.

— О-о-о! — воскликнул я.

Он нажал одну из многочисленных кнопок, и открылся небольшой отсек, чем вызвал во мне дикий восторг.

— О-о-о-о!

— А вот это кассета, — пояснил отец, доставая из одной коробочки коробочку поменьше. — Видишь, в ней лента? На эту ленту записываются голоса, и их потом можно прослушать.

Вернув кассету обратно, он нажал на воспроизведение, и я услышал наш же разговор, прозвучавший секунды назад.

«— В чем сила ищейки, сынок? — В слежке».

Я был готов прыгать от восторга, зная, что папа подарит эту вещицу мне. Уже предвкушал все способы ее использования.

— Альфа Харрисон придерживается традиционных методов развития чутья, и это важно, — произнес отец. — Ты всегда должен прислушиваться к своим инстинктам, к своему зверю. Он не подведет, никогда тебе не навредит, он твой лучший друг. Когда ты подрастешь, и твой зверь будет готов показаться наружу, тебе предстоит долгий путь его познания и приручения. Медведи, знаешь ли, очень характерные и своенравные существа. Особенно самки.

— Я все слышу! — выкрикнула мама из кухни, и мы с папой заговорщицки улыбнулись.

— В общем, у меня нет сомнений, что у тебя пробудится прекрасный и очень сильный зверь. Однажды ты станешь действительно…

— Итан! — выкрикнула мама, останавливая его. Я так и не понял, что он хотел сказать. Отец улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Всему свое время, сынок. Я лишь хочу научить тебя тому, что хороший ищейка всегда пользуется всеми доступными средствами для получения цели. Иметь развитую интуицию — это прекрасно. Но иметь в кармане диктофон — ничем не хуже!

Он подмигнул мне и шепотом добавил:

— Всегда следи за последними новинками техники. Камеры, жучки, прослушка. Уверен, с годами они будут становиться все компактнее и функциональней. А значит, их можно будет умело маскировать. И еще одно!

— Итан! — мама опять перебила нас.

— Милая, я просто хочу объяснить ему…

Он так и не договорил. Застыл на этих словах и резко выпрямился, прислушиваясь. Мама вбежала в комнату с испуганным лицом.

— К нам идет альфа. С ищейками.

Я видел альфу всего несколько раз, но знал, что мне о нем запрещено что-либо говорить, запрещено поднимать голову и смотреть ему в глаза. Запрещено обращаться к нему первым и подходить к его особняку. Родители тоже строго следовали этим правилам и еще десяткам другим. А еще они всегда боялись, когда он был рядом, я чувствовал их страх. И вот сейчас этот самый альфа шел к нам.

Отец мягко подтолкнул меня к маме, и пошел открывать дверь. И как только открыл, отошел в сторону, склоняя голову в знак почета. Мы все склонили. Харрисон вошел в наш дом быстрым шагом, оставляя следы грязи на полу и ковре.

— Лайфорд, — он впервые обратился ко мне по имени, и от его голоса мои волосы встали дыбом. Самое неприятное чувство, что мне доводилось испытывать. — Быстро в свою комнату.

Я знал, что альфа — хозяин стаи. Но оттого, насколько небрежно и нагло звучал его приказ, хотелось осклабиться и зарычать. Рычать, правда, я еще не умел.

— Иди, сынок, — мягко прошептала мама, погладив меня по шее. Она также наклонилась и поцеловала меня в щеку, шепнув на ухо: — Я люблю тебя.

Она часто это говорила, но никогда при посторонних. С чего решила сейчас, я так и не понял.

— Он должен в первую очередь слушаться моих приказов, — зло проорал Харрисон, и от этого крика я сорвался на бег, поднимаясь по ступенькам на второй этаж.

Диктофон так и остался внизу, папа бросил его на диван к черным подушкам перед тем, как пойти открывать дверь.

Голоса были приглушенными, затем я услышал плач мамы. Нарушать приказ альфы нельзя. Я не должен был спускаться. Но все равно сделал это. Когда вышел из комнаты и встал у лестницы, голоса стихли. А когда наклонился через перила, чтобы осмотреть гостиную, там никого не было. Кроме альфы. Харрисон поднял голову, словно почувствовал мой взгляд, и я впервые посмотрел ему в глаза. В них было так много силы и злости, что моя кожа покрылась пупырышками. Но и во мне бурлила злость, потому взгляд я не отвел сразу, а спросил.