Плененная грешником

— Господи. Я слышал, что произошло дерьмо. Я рад, что с вами обоими все в порядке.

Мама сердито смотрит на папу.

— Почему ты мне не сказал?

— Ах ... потому что я услышал об этом всего пять минут назад.

— О, — мама успокаивается, и это спасает папу от неприятностей. Она снова обращает свое внимание на Розали, затем бросается вперед и заключает ее в объятия. — О, милая, — воркует мама, как будто разговаривает с ребенком. — Скоро все наладится. Мне так жаль, что они причинили тебе боль.

Пока пальцы Розали выдавливают жизнь из моих, я говорю:

— Дай ей дышать, мама.

Мама быстро отпускает Розали, улыбаясь.

— Прости, я любительница обнимашек.

— Все в порядке, — Розали пытается успокоить ее, подходя ближе ко мне.

Я бросаю взгляд на папу, на лице которого появляется довольная улыбка.

— Хорошо поработал вчера. Я горжусь тобой.

— Спасибо, папа. — Я указываю на Луну, которая сидит рядом с ногой Розали. — Мы просто пришли забрать нашу малышку. Спасибо, что позаботились о ней.

— Вы не останетесь на ужин? — Спрашивает мама. — Я приготовила тушеное мясо.

Глядя сверху вниз на Розали, я спрашиваю:

— Ты хочешь остаться?

Все еще немного нервничая, она кивает.

— Конечно. Это будет мило.

Как раз в этот момент мы слышим смех дяди Алексея и рявканье тети Изабеллы:

— Сотри эту улыбку со своего лица. Клянусь, твои пердежи так сильно воняют, что можно поклясться, что ты уже умер и разлагаешься.

— Eau De Koslov 7 , — посмеивается он.

— Это отвратительно.

Они выходят из-за угла, затем видят, что мы все наблюдаем за ними.

— Вы вернулись, — говорит дядя Алексей, переводя взгляд на Розали. — И теперь я понимаю, почему ты убил четырех человек.

— Боже милостивый, — бормочет тетя Изабелла, бросаясь вперед. — Что, черт возьми, они с тобой сделали?

— Очень деликатно, — бормочу я. Отпуская руку Розали, я обнимаю ее. — Мы можем поговорить о чем угодно, кроме травмы, которую она перенесла, пожалуйста?

Дядя Алексей ухмыляется мне.

— Я слышал, ты использовал прием, которому я тебя научил, чтобы сломать шею Греко?

Когда я киваю, он подходит, чтобы похлопать меня по плечу.

— Крутой. — Он останавливается перед Розали. — Ты собираешься остаться с нами?

Прижавшись к моему боку, Розали кивает.

Взгляд дяди Алексея мечется между нами, затем он говорит:

— Разве я не говорил об этом?

— Мы все говорили об этом, — бормочет папа.

— Да, но я сказал это первым.

Мы смотрим, как они спорят, пока идут в столовую. Наклоняясь, я шепчу.

— Они говорят о том, что мы должны быть вместе.

— Я так и поняла, — шепчет Розали. — Они очень напряженные. Я понимаю, откуда это у тебя.

Когда мы направляемся в столовую, Луна следует за нами и ложится рядом со стулом Розали.

— Она не собирается выпускать тебя из виду, — усмехаюсь я, садясь во главе стола, а Розали справа от меня.

Розали наклоняется, чтобы погладить Луну по голове.

— Мамина хорошая девочка.

Когда она выпрямляется, я встречаюсь с ней взглядом и шепчу так, чтобы услышала только она:

— Папина хорошая девочка.

Щеки Розали загораются, и она быстро проверяет, слышали ли папа или дядя Алексей, но они слишком заняты разговором о планируемом отпуске.

— Куда вы собираетесь в этом году? — Я спрашиваю.

— Бали, — отвечает дядя Алексей. — Сейчас очередь выбирать женщинам.

К моему удивлению, Розали говорит:

— Фотографии, на которых я видела Бали, прекрасны.

Как раз в этот момент мама и тетя Изабелла приносят еду.

Мама улыбается нам:

— Вы могли бы поехать с нами? — Ее взгляд останавливается на мне. — Ты не брал отпуск с тех пор, как возглавил Братву.

Я бросаю взгляд на Розали.

— Что ты думаешь?

— Я? — задыхается она. — Почему я?

Я наклоняю голову, уголок моего рта приподнимается.

— Потому что мы поедем в отпуск. У тебя тоже есть право голоса.

Ее глаза расширяются.

— На Бали? Мы? В этом году?

Все начинают смеяться, что заставляет Розали краснеть сильнее.

Поднимая руку, я провожу костяшками пальцев по ее щеке.

— Ты хочешь поехать в отпуск с моими родителями?

— Ах... — Розали оглядывает стол, прежде чем снова посмотреть на меня. — Решай ты.

Переключив свое внимание на родителей, я говорю:

— Дайте нам немного времени подумать об этом.

Когда все рассаживаются и мы наслаждаемся маминым тушеным мясом, беседа течет легко, и Розали, кажется, расслабляется.

Это первый раз, когда мы делаем что-то вместе, как пара.

Мне это нравится.

Глава 34

РОЗАЛИ

Просыпаться, прижавшись спиной к твердой груди Виктора и его руками, обнимающими меня, все еще нереально.

Прошло уже две недели с тех пор, как я столкнулась с Коза Нострой. Синяки на моем лице зажили, но я все еще работаю над теми, что в моем сердце.

Изменилась одна большая вещь: мне разрешено выходить на улицу, если я беру с собой Джозефа и его команду, чтобы они меня охраняли. Не то чтобы я часто выходила на улицу, но знание того, что я могу это делать, многое меняет.

Я возобновила игры с Луной и чтение своей коллекции книг в течение дня, а также начала помогать по дому.

Правда, готовить я не умею, так что этим по-прежнему занимается Виктор, а по вечерам мы обнимаемся перед телевизором. Мы никогда не досматриваем фильм до конца, потому что в конце всегда целуемся, что приводит к жарким моментам.

— Доброе утро, — ворчит Виктор мне в волосы.

— Доброе утро. — Я поворачиваюсь к нему лицом, сонно улыбаясь.

— Третью ночь подряд не снятся кошмары, — бормочет он в полудреме.