Плененная грешником

— Пожалуйста.

Она быстро звонит доктору Стерну, затем ведет нас в отдельную палату, зарезервированную для нашей семьи.

Минуту спустя вбегает доктор Стерн.

— Мистер Ветров. Чем я могу вам помочь, сэр?

Я киваю на Розали.

— У нее сотрясение мозга и, возможно, сломана рука. Окажите ей полную медицинскую помощь.

— Было сотрясение мозга, — бормочет Розали, выглядя очень смущенной.

— Как зовут пациентку? — Спрашивает медсестра.

— Розали Манно, — отвечаю я.

Доктор Стерн смотрит на медсестру.

— Принесите мистеру Ветрову все, что он захочет выпить, пока я позабочусь о мисс Манно.

— Я не выпущу ее из виду.

— Конечно, — говорит доктор Стерн. — Сюда.

Мы идем за ним в рентгенологическое отделение, где Розали просят переодеться в халат.

Я захожу с ней в комнату и быстро помогаю ей снять футболку и леггинсы. Когда я набрасываю больничный халат ей на плечи, то ухмыляюсь:

— Я могу привыкнуть одевать тебя.

Уголок ее рта приподнимается в застенчивой улыбке, отчего она выглядит чертовски очаровательно.

Я уловил тот факт, что она стесняется меня. Я не уверен, потому ли это, что я убил людей у нее на глазах сегодня или из-за чего-то другого.

Мой взгляд устремляется на ее лицо.

— У нас все хорошо, верно?

Замешательство наполняет ее глаза.

— Да. А что?

Я качаю головой.

— Просто проверяю.

Мы выходим из комнаты, и пока они делают рентген и кучу других анализов, мои глаза по-прежнему прикованы к ней.

Я начинаю замечать мелочи – как она вздрагивает, когда к ней приближается мужчина, как она продолжает ерзать и оглядываться по сторонам, как будто она постоянно начеку, но в основном, как травмирующие эмоции продолжают накатывать на нее волнами.

Очевидно, что испытание, которое Розали перенесла за последние четыре дня, чертовски сильно сказалось на ней, и больше, чем когда-либо, я сожалею, что не добрался до нее раньше.

Проходит пара часов, прежде чем доктор Стерн заканчивает с Розали, и нас сопровождают обратно в отдельную палату, где он говорит:

— У нее сломано запястье, и на ее предплечье есть микро-трещина. Я наложу гипс, который она будет носить в течение шести-восьми недель.

Плечи Розали опускаются, и она выглядит несчастной от новостей.

— Опухоли мозга нет, и это хорошая новость. — Доктор Стерн смотрит ей в глаза. — Больше никаких ударов по голове. Необходимо отдохнуть две недели. — Затем он улыбается мне. — Кроме этого, синяки должны зажить. Я дам вам знать, если анализ крови покажет какие-либо отклонения.

— Спасибо.

Я сажусь в кресло, пока доктор Стерн накладывает гипс на правую руку Розали.

Вытаскивая телефон из кармана, я отправляю Луке сообщение.

У Розали сломано запястье, и у нее микро-трещина предплечья. У нее также сотрясение мозга.

Он отвечает в течение нескольких минут.

Мне жаль это слышать. Кроме того, ты уже убил Греко. Не предпринимай никаких идей. С Коза Нострой все нестабильно. Иди немного поспи, блять. Сейчас четыре часа утра, если ты не заметил.

— Все готово, — говорит доктор Стерн, возвращая мое внимание к ним. — Постарайтесь не мочить гипс.

— Хорошо, — бормочет Розали, соскальзывая с кровати.

Мой взгляд останавливается на гипсе, покрывающем ее запястье и предплечье, и это только заставляет мой гнев вспыхнуть снова.

Господи, как же мне хочется снова убить Греко.

Этот ублюдок заслуживает миллиона смертей.

— Спасибо, доктор Стерн. — Я пожимаю руку мужчине, затем обнимаю Розали за плечи и вывожу ее из больницы.

Когда мы возвращаемся домой, я приказываю:

— Ложись на диван, пока я готовлю еду.

— Я хочу сидеть здесь, — утверждает она, садясь на табурет.

Поскольку уже чертовски поздно, или рано, если уж на то пошло, я готовлю нам пару сэндвичей. Ставя тарелку перед Розали, я бормочу:

— Съешь все, чтобы я мог отнести тебя в постель. Ты, должно быть, чертовски устала.

— Да, мистер Ветров, — нахально отвечает она.

Мой член мгновенно твердеет, и я бросаю на нее предупреждающий взгляд:

— Не начинай того, чего не сможешь закончить.

Хмуро глядя на меня, она спрашивает:

— Что ты имеешь в виду?

Я жду, пока она проглотит откушенный кусок, затем отвечаю:

— То, что ты называешь меня мистером Ветровым, чертовски возбуждает меня, но ты не в состоянии заниматься сексом.

Ее лицо краснеет, и она пытается спрятаться за своим сэндвичем.

Наклоняя голову, мои глаза сужаются.

— Почему тебе неловко рядом со мной?

Розали быстро качает головой, ее глаза расширяются.

— Не правда.

Я бросаю на нее пристальный взгляд.

— Чушь собачья. Ты выглядишь нервной. Что происходит? — Когда она снова начинает качать головой, я спрашиваю. — Это потому, что ты видела, как я убиваю?

Ее язык высовывается, чтобы облизать губы.

— Я понимаю, почему ты это сделал.

— Но?

Черты ее лица напрягаются от волнения.

— Ты пугаешь.

— Я тебя пугаю? — Спрашиваю я, мне совсем не нравится, как это звучит.

— Это странно объяснять. — Она откладывает сэндвич. — Я знаю, что ты не причинишь мне вреда, но после того, как я увидела, как хорошо ты дерешься ... и убиваешь, трудно не испугаться. — Ее плечи опускаются, затем она бормочет. — Не помогает и то, что я чертовски слаба.

Я придвигаюсь ближе и нежно касаюсь ее щеки. Когда она поднимает на меня взгляд, я говорю:

— Я могу тренировать тебя. При правильных упражнениях ты сможешь стать сильнее.

В ее мягких карих глазах мелькает надежда.

— Правда? Ты сделаешь это?

Я указываю на ее гипс.

— Как только его снимут.

Уголок ее рта приподнимается.

— Хорошо.

Я пододвигаю ее тарелку ближе.

— Ешь.

Доедаем мы в тишине, и я ставлю тарелки в посудомоечную машину, затем проверяю, все ли двери заперты. Взяв Розали за руку, я выключаю весь свет и тащу ее вверх по лестнице.