Пленительные объятия

— Его денег нам на какое-то время хватит, как-нибудь продержимся, но ведь потом опять все вернется на свои места — и снова будем голодать!.. Кстати, почему именно я должна беспокоиться о нашем достатке? Ведь ты мой отец, ты хозяин дома. Значит, тебе и следует позаботиться о дочери.

— Верно, верно, дорогая. Однако после этого мне придется крепко задуматься о своей репутации.

— Что? Если чья-то репутация и висит на волоске, так это прежде всего моя собственная. Я все еще не могу поверить, что сделаю то, о чем ты меня просишь. Неужели не понятно, — спросила она, перегнувшись через стол, — где мы с тобой окажемся, если Тайлеру вздумается расстроить нашу с Риганом свадьбу? За решеткой в Ньюгейте — вот где! Обвинение в двоемужии — серьезное обвинение. И если ван дер Рис обнаружит, что я до сих пор не разведена с Тайлером, он нас обоих прикончит!

— Брось, детка. Риган — человек серьезный, и я никогда не поверю, что любовь, какой бы пылкой она ни была, сможет пересилить в нем здравый смысл. А если ты беспокоишься из-за того, что Тайлер разгласит твою… э-э… маленькую тайну, то я мигом исправлю положение: я просто сделаю тебя вдовой.

Лицо Камиллы стало бледным как полотно.

— Нет, только не это! Ты же всегда говорил, что Тайлер — наша надежда и опора. Отец, тебе следует задуматься, ведь дело тут как раз именно в Ригане, а не в Тайлере…

— Милая, неужели ты никогда не мечтала сделаться богатой вдовой? Или, по-твоему, черный цвет тебе не к лицу? Впрочем, пока мы тут с тобой обсуждаем различные жизненные коллизии, задумалась ли ты хоть на минуту о том, каким образом мы будем оплачивать все эти брачные церемонии?

— Ну, возьмем денег в долг… Как иначе? — ответила Камилла. — Если, конечно, найдется кто-нибудь, кто отважится ссудить нас деньгами. Впрочем, обещания расплатиться на следующий день после венчания будет, на мой взгляд, вполне достаточно…

— Ты всегда очень проницательна. Я думал примерно о том же. Надеюсь, ты будешь достаточно предусмотрительна и обо всем позаботишься заблаговременно.

— Уж в этом можешь на меня положиться.

— Прекрасно, но скажи, дорогая, что ты намерена сделать, чтобы Тайлер и впредь сохранял молчание относительно вашей с ним тайны?

— Ты знаешь об этом не хуже меня самой. Тайлер понимает, что если о его женитьбе проведают барон с баронессой, то он останется без единого фартинга в кармане!

— Боюсь, ты не совсем права, — самодовольно проговорил сэр Лэнгдом. — Подобное может случиться с парнем лишь в том случае, если старики узнают, что он женат на тебе, Камилла. Большая ошибка с нашей стороны, что мы в свое время не заставили баронессу полюбить тебя или хотя бы отнестись к тебе с симпатией…

— Тут нет моей вины, папочка. Это тебя леди Хелен на дух не переносит, да-да, именно тебя! Родство с сэром Чарльзом, увы, недостаточно близкое, не прибавило тебе веса в ее глазах… Впрочем, Тайлер не дурак. Он прекрасно осведомлен о нашем с тобой положении, но при этом согласился держать все втайне. Ему, конечно же, ясно, что мы с ним допустили большую ошибку, тайно обвенчавшись. Баронесса, к несчастью, очень злопамятна и совершенно не умеет прощать, что и нам, Лэнгдомам, хорошо известно.

— Слава Богу, что Тайлер все еще любит тебя, — с искренней радостью в голосе проговорил Стефан.

— Ну, а сам-то ты как, а? Далеко зашел у тебя роман с этой ведьмой Сиреной Кордес?

— Кажется, я произвел на нее сильное впечатление. Однако еще слишком рано хватать добычу. Надо поухаживать за этой леди подольше. Мне удалось в какой-то степени ознакомиться с ее делами, и, знаешь, она, пожалуй, даже богаче, чем твой ван дер Рис. И вряд ли будет преувеличением сказать, что между мной и Сиреной существует определенное взаимопонимание. Я чувствую даже, что наши души родственны…

Камилла посмотрела на отца с сожалением, словно бы давая понять, что его шансы составить партию этой знойной испанке практически равны нулю.

* * *

Погода стояла прекрасная, но, едва проснувшись, Сирена вновь, как и день тому назад, почувствовала какую-то смутную тоску. Эта тоска, не будучи слишком острой и пронзительной, явно грозила перерасти со временем в обычную скуку. Испанка нахмурилась. Нет, к праздной жизни она не привыкла! В детстве малышка Кордес была очень подвижным и непоседливым ребенком. Повзрослев, она любила скакать в седле сквозь яванские джунгли или же вдоль берега какой-нибудь вздувшейся от дождей реки. Находясь на борту судна, Сирена не жалела себя, с мужской сноровкой карабкаясь по вантам и крепко сжимая в руках штурвал. Но здесь, в Лондоне, став вдруг великосветской дамой, она буквально изнывала от безделья. На ее взгляд, не было занятия более пустого и глупого, чем сидеть по полдня перед зеркалом, пока кто-нибудь возится с твоей прической, или же перебегать глубокомысленным взглядом от одного куска ткани к другому, выбирая, который из них получше.

Сирене ужасно хотелось пройтись по дорожкам Сент-Джеймского парка, но подобные прогулки считались среди знатных особ делом неслыханным. Леди должна либо путешествовать в экипаже, либо вообще не выходить из дому. Долгое время погода препятствовала также и выездам на пикники, где Сирена могла бы прилечь на зеленой лужайке и насладиться чистым деревенским воздухом. Перспектива провести еще один день в стенах опостылевшего ей жилища угнетала испанку. Но вдруг она увидела небольшой листок бумаги, принесенный на подносе вместе с завтраком. Как оказалось, это было объявление об открытии нескольких новых магазинов в Пассаже, неподалеку от Кинг-стрит. Известие заинтересовало Сирену, и она решила этим же утром в сопровождении фрау Хольц там побывать.

Несколькими минутами позднее экономка в весьма приподнятом расположении духа хлопотала в комнате госпожи, радуясь предстоящему походу по магазинам. Мысленно она уже составила целый список вещей, которые нужно купить. Что касается денег, то с ними у фрау Хольц не могло возникнуть затруднений, поскольку, во-первых, ее нужды всегда были очень скромны, а во-вторых, потому, что в качестве домоправительницы у ван дер Рисов она неизменно получала хорошее жалование. Да и что могла пожелать женщина ее положения, тем более находясь где-то на Яве, кроме платья и пары приличных ботинок, покупавшихся не чаще, чем раз в год? Но как бы то ни было, Лондон разжег аппетиты фрау Хольц. Несколько прогулок по парку и рыночной площади открыли домоправительнице глаза на тот факт, что слуги богатых господ во многом подражали здесь привычкам своих хозяев (во всяком случае, одежда слуг свидетельствовала о состоянии хозяйских кошельков). Немка вдруг устыдилась своего простенького бумазейного платья и стала мечтать о том, как украсит его нарядными оборочками у выреза и на рукавах.

Сирена повернулась к зеркалу, чтобы во всех подробностях осмотреть свой костюм. «Цвета средиземноморской воды», — подумала она еще тогда, когда выбирала ткань. Поверх платья была надета щегольская куртка, украшенная золотой тесьмой на лацканах и пышных рукавах. Довольно строгий покрой скрадывался чрезвычайно изящным оттенком ткани, что придавало наряду женственность. На голове Сирены красовалась небольшая шляпка с вуалью и экзотическим пером на тулье. Испанка натянула лайковые перчатки и была вполне готова к поездке.

Пассаж располагался на пересечении Корн-хилл и Треднидл-стрит. Огромное здание в форме четырехугольника, в центре которого находился обширный двор, было насквозь пронизано многочисленными галереями, в свою очередь поделенными на десятки, если не сотни, крошечных лавочек. Туда то и дело забегали хорошенькие девушки, а вслед за ними тащились вереницей здешние щеголи и фаты — постоянные посетители ближайших кофеен и ресторанов. Около Пассажа было не протолкнуться из-за обилия пешеходов и величественно разрезавших людскую массу экипажей и карет, нередко с самыми изысканными гербами на лаковых дверцах.