Пленница его желаний

— Я сам приготовил завтрак для себя и тебя, — со счастливой улыбкой на губах проговаривает Айдаров. — Он не так идеален, как твой, но я старался.

— Спасибо, — весело смеюсь, а затем погрустнев спрашиваю: — Ты скоро вернёшься?

— Через несколько часов приеду. Не скучай…

— Легко тебе сказать… — печально выдыхаю, откинувшись на подушки. — Возвращайся скорее. Я приготовлю, что-то вкусненькое, а потом ты ляжешь и выспишься, — приподнимаюсь на локти. — Совсем же не отдохнул за эту ночь, — сетую на любимого, посмотрев на него взглядом, каким родители смотрят на своё непослушное чадо.

— Поверь, если бы не дела, то я и не заканчивал эту ночь никогда, — произносит, проведя рукой по одеялу над моим животом, постепенно спускаясь к самому сокровенному, рождая мгновенный пожар. Благо внутри меня, иначе бы дом моментально сгорел как спичка от нашего общего возбуждения.

— Никогда-никогда? — дразню его, чувствуя, как мои щёки краснеют от неприличных мыслей.

Да, эти недели изменили меня. Раскрыли. Вытащили наружу мою более раскованную Милу, которая невероятно нравилась Герману. Мужчине нравилось, что я дразню, провоцирую… И хочу его так же сильно, как и он меня. Но мои провокации никогда не проходили в одну сторону, потому что даже после моего маленького намёка, любимый сразу же срывался, возбуждая меня во сто крат сильнее, чем я его. Опыт, что сказать, но я практикуюсь и мечтаю усовершенствовать этот навык.

Наверно, вам интересно зачем? Всё довольно просто. Мне нравится смотреть в его глаза, которые полны огня, когда Герман внутреннее сгорает от страсти и желания. Когда чувства охватывают его, забирая последние капли самообладания и он принадлежит только мне. Когда вокруг него прекращает существовать что-то другое, кроме меня.

— Никогда, — отвечает Герман, начиная стягивать с меня одеяла, раскрывая моё, к счастью, одетое тело. — Не веришь?

— Ну не знаю, — тяну, после чего на меня обрушается волна щекотки, любимое занятие Германа, если не постельные утехи.

— Прекрати! — прошу его сквозь смех, но любимый и не думает прекращать. — Герман! Пожалуйста! Ну, прошу! Герман!

— Нет, — твёрдо произносит он, не выпуская из своей ловушки.

Ну уж нет! Почему всегда он главный? Почему я должна мучиться, а он… А он наслаждаться моими пытками? Почему?

Собравшись с силами и терпением, тянусь к губам Германа, оставив на них лёгкий поцелуй, прекращая щекотку из-за шокированного состояния Айдарова. Воспользовавшись временной растерянностью мужчины, беру ситуацию в свои руки в следующую секунду, оседлав любимого, провожу руками по его груди, спрятанной под рубашкой.

Воспоминания подкидывают моменты, когда тёмной ночью, я прижималась к этой груди, ласкала языком, получая от этого больше удовольствия, чем Герман. Я влюбилась в его тело, как и в самого мужчину, и я даже не понимала… Что люблю больше: Германа или его идеальное тельце? Меня тянуло духовно и физически к моему любимому мужу, хоть в любви, я ему больше не признавалась, кроме того случая несколько недель назад.

— Мила, что ты делаешь? — хрипловатым тоном интересуется мужчина.

— А эта встреча очень важна? Её нельзя перенести? — аккуратно спрашиваю, почувствовав попкой эрекцию и специально поелозив по ней, наблюдаю, как учащается и без того беспокойное дыхание Германа.

— Нельзя, к сожалению, — еле слышно отвечает.

— Не люблю твою работу, — печально выдыхаю. — Она отнимает тебя у меня, — надуваю губки, проводя пальцем по его торсу.

— Как и твой университет тебя у меня, — парирует, аккуратно убирая мою руку от себя. А после скидывает меня на кровать, накрыв собой. Мягко касается губами лба. — Мне уже пора, ангелочек. Обещаю приехать сегодня пораньше, — как обычно, обещает, но обычно после таких слов обязательно что-то происходит и Герман задерживается.

— До вечера, — буднично отвечаю и мужчина скатывается с меня, одарив печальным взглядом.

Сегодня я решаю никуда не ехать и пропустить учёбу. Да, плохо так делать, но у меня нет сил, чтобы встать с кровати, одеться и позавтракать. Не говоря уже о том, чтобы куда-то ехать. Но вы не думайте, что я буду валяться весь день в кровати. Я же обещала мужу приготовить что-то вкусное. Но для этого мне всё же придётся встать… потом… когда проснусь.

Почти два месяца прошло с того момента, как я приехала в Испанию. Герман был прав, я полюблю его и стану ему женой по-настоящему. Но разве могла я его не полюбить, когда мужчина обращаться со мной, как с принцессой. Да не так, как с наследной, избалованной девчонкой, а как… с Белль из «Красавица и Чудовище». Наша пара так и вовсе мне напоминает этих персонажей. Герман — вспыльчивый, красивый, но пытающийся казаться весёлым принцем, а я — Белль… согласилась на жизнь с «чудовищем», чтобы спасти родного человека.

Именно так. Наша жизнь напоминает мне сказочный мультик и единственное, что омрачает мои мысли — мои родители. Герман не даёт мне связаться с ними. Почему? Он не отвечает… Просил дать неделю, и он мне всё объяснит, но прошло уже три… ответа ноль. Я скучаю по своей семье и думаю, муж это видит, но почему-то продолжает игнорировать и не сдаётся. Почему? Что вообще происходит?

Но лучше бы я этого и дальше не знала, ведь ответ на свой вопрос я узнала этим же вечером… И он мне вовсе не понравится. Разве может такое понравиться? Всё это доводит до слёз, вгоняет в депрессию и обязательно заканчивается ссорой, как бы близки вы ни были… Это может довести до самоубийства, но… Нет! Мне нельзя… Почему он не сказал мне раньше? Почему? Я потеряла так много времени, купаясь в счастье, когда так нужна была родным…

Герман и всё вокруг… они обманывали меня. Водили за нос… Они все предали меня.

Глава 46

Мила

— Герман, когда мы уже полетим в Россию? Или дай мне хотя бы связаться с родными! — хнычу, сидя за столом, распивая чай с мужем. — Да, я говорю с Ларой почти каждый вечер, но мама с папой по-прежнему недоступны, а ты не объясняешь почему. Хоть и обещал.

По правде, я завела этот разговор лишь потому, что меня напрягал и беспокоил озадаченный вид Айдарова. Мужчина то и дело кидал на меня виноватые взгляды. Я попыталась выяснить, но он лишь отмахнулся рукой. Даже не поцеловал, как делал обычно, когда пытался избежать какой-либо тему.

— Ангелочек, — неловко начинает любимый, крутя белоснежную кружку в руках. — Как раз хотел с собой насчёт этого поговорить. Не знаю, как начать.

— Начни с главного! Когда мы поедем в Россию? — уверенно наступаю.

— Нескоро.

— Подробнее.

— Тебе там сейчас небезопасно, как и на улицах Испании. Единственное безопасное для тебя место — этот дом, — произносит Герман, обведя рукой кухню.

— Не поняла, — откладываю чай в сторону, внимательно глядя на мужчину.

Что-то мне не нравится начало этого разговора.

— Ты же знаешь, что мы с твоим отцом и Тиграном — союзники? — спрашивает и я киваю головой. — Так вот у НАС есть враги, которые хотят как-либо навредить каждому поодиночке. У нас с Тиграном всего одно слабое место — Найрин, но о ней мало кто знает. Нам успешно удаётся скрывать её, поэтому ей ничего не угрожает. Однако мои люди присматривают и за ней. Теперь у меня ещё и ты, и я стал уязвимее. Но у твоего отца всегда было два слабых места — ты и твоя мама. Он пытался вас защитить, но… за всем он уследить уже не может в силу возраста.