Пленница его желаний

— Ты права, ангел мой, — выдыхает Герман. — Но если брат откажется, то Красавин займёт это место. И поверь, тогда Глеб не даст покоя ни Тиграну, ни его семье, ни твоим родителям, ни даже нам с тобой.

— И как быть? Что делать? — закидываю мужа вопросами. — Ведь должно быть какое-то решение. Твоему брату нужна наша помощь?

— Поверь, твоя помощь ему точно не нужна, Мила, — отвечает Герман, натягивая улыбку. — Он справится сам. А помогать ему будут я и твой отец, когда выздоровеет.

— Почему ты считаешь меня беспомощной? — обиженно спрашиваю, скрестив руки на груди. — Я, вообще-то, с Прохором Сарчевски в одном доме жила и знаю очень много о многих личностях Петербурга.

— Например? — хмыкнув, слабо поверив моих словам, утоняет.

— Например, то, что Глеб Красавин — сын Виктора Красавина, а тот, в свою очередь, часто бывал в нашем доме… и я знаю парочку его особенностей, секретов и привычек. И даже один очень большой секрет.

— Мила, ты сейчас серьёзно? — внимательно посмотрев на меня, задаёт вопрос, кажется, готовый расцеловать, если я скажу «Да»

— Конечно… — восклицаю, поняв, что попала в точку. — Пока папа с ним болтал, я молчала и внимательно следила… и кое-что увидела.

Глава 52

Герман

Герман

— Это чем-то поможет? — смущённо спрашивает Мила, закончив свои рассказ.

— Как тебе сказать? — поджимаю губы. — Всё очень и очень непонятно.

— Значит, не помогла, — печально выдыхает. — Извини…

— Радость моя, ну ты чего? — улыбнувшись, спрашиваю поникшую девушку в своих руках. — Ты у меня очень наблюдательная и полезная. То, что ты мне рассказала, определённо имеет вес. Главное, узнать, что именно имел в виду Красавин-старший, разговаривая по телефону и мы будем в плюсе.

— Он говорил: груз прибудет, как всегда, в четверг. Съёмки начнём, как только я осмотрю товар. И что-то ещё про двенадцатилетнюю выдержку. Максимум четырнадцатилетнюю. И ещё про утиль и смерть…, — вспоминая, проговаривает жена, хмурясь с каждой секундой всё больше и больше. — Про смерть, Герман. Он кого-то хотел убить.

— Я перескажу всё Тиграну, и мы вместе попытаемся понять, что могут значить его слова, — произношу, прижимая ангелочка к себе сильнее.

Нельзя ей о таком думать. Нельзя.

— Но он говорил это так мерзко и похабно. Чувствуется, это что-то ужасное, — подняв на меня лишь глаза, говорит Мила, расстроенная, что не смогла помочь в нужной степени, но даже то, о чём она рассказала, намекает на не очень легальные делишки.

У меня есть подозрения, что именно имел в виду Красавин-старший, но если это окажется правдой… Я даже представить себе не могу, что сделаю с этой скотиной. Нужно поговорить с Тиграном. Кто-то должен опровергнуть мои ужасные мысли, толкающие меня на убийство.

— Красавины и «хорошее» вообще никак связаны не могут быть, поэтому да… чтобы это не было, дело плохо пахнет, но мы разберёмся. Доверься мужчинам своей семьи.

— Доверилась и всегда буду доверять, — отвечает жена.

Мила

Весь полёт, Герман, обнимал меня, кормил фруктами и вёл себя так, будто бы не было той ссоры в Испании. Будто бы я не наговорила ему тех ужасных слов. Словно всё идеально, но если муж был спокоен, то меня гложило чувство вины перед ним за всё.

По традиции, хотя рано ещё назвать это традицией, в полёте мы с Айдаровым включили сериал и на протяжении многих часов смотрели его, сочувствуя герою, пока сон не сморил нас, унося в царство снов. Герман предпочёл бы этому бессмысленному занятию несколько часов поработать за ноутбуком, но, кажется, решил, что сейчас важнее быть со мной рядом и, к счастью, не прогадал. Мне не хотелось отпускать его от себя ни на секунду. Мной будто бы овладел приступ бешеной любви к собственному мужу. Хотелось обнимать, целовать и гладить его, что было очень странно. Никогда прежде такого не бывало.

В аэропорту нас встречало сразу пять бронированных чёрных машин, дугой выстроившиеся перед выходом из самолёта. Как только мы сделали первый шаг из самолёта, нас тут же окружили мужчины, заслоняя собой с каждой стороны.

Всё это казалось цирком, ведь вокруг нас не было ни одного человека. Мы были совершенно одни, не считая других самолётов, но Герман кажется моей точки зрения не разделял, потому как сам принялся внимательно оглядывать пространство в поисках опасности, прижимая меня к себе теснее, заграждая ото всех.

Признаюсь, честно, мне было страшно, и не потому, что мне угрожала опасность, а из-за нагнетающей обстановки вокруг. Это капельку раздражало и пугало. В фильмах, в такие моменты обязательно появлялся злодей и убивал кого-то, но мы не в фильме, к счастью, и всё прошло удачно.

Около часа мы добирались до больницы, в которой лежат мои родители. Герман всю дорогу держал меня за руку, поддерживая и успокаивая перед тем, как я увижу родных. Думаю, он понимал, как сложно мне сейчас и как взволнованно чувствую себя, перед встречей с мамой и папой.

— С ними всё будет хорошо, — шепчет любимый, оставляя поцелуй на моём виске. — Всё будет лучше, чем всегда, — подбадривает всю дорогу, одаривая заботой и любовью.

— А Тигран? Он приедет? Почему я не видела его среди всех этих людей, — вспомнив, спрашиваю мужа.

Думала, что брат мужа приедет нас встретить. Я на него немного прилюдно бы позлилась за то, что недоговаривал и скрывал от меня болезнь родных. Конечно, этим я ничего не добьюсь, но характер, который только начинает проявляться, покажу.

— Возможно, позже, но не сейчас. У него свои проблемы, — лишь произносит Герман, смотря в окно, мимо меня, как делает всегда, когда не хочет поднимать тему.

— Что-то серьёзное? — интересуюсь, волнуясь за него. Ведь если этот Красавин такое сделал с моими родителями, на что ещё он способен? Страшно представить.

За него волнуюсь почему-то, а вот за нас с Германом нет. Кажется, что Красавин, больше не наша проблема и мы вообще из другого мира. Глеб — далёкая для нашей семьи проблема.

— Да.

— Расскажешь?

— Не сейчас. Тебе нельзя сейчас нервничать, — улыбнувшись, отвечает Герман, заставив меня вмиг напрячься и потянуть руку к животу.

— Что? Почему? — спрашиваю его испуганно.

А что, если он уже знает? И заставит меня уехать сейчас же? Нет! Он не может… С врачом он наедине не оставался, и она не могла ему сказать. Но мог увидеть чек за клинику и по процедурам

понять, что именно со мной… Или я себя накручиваю? Ведь если бы Герман знал всё с самого начала, то обязательно не пошёл у меня на поводу и сейчас мы были в Испании, а не в России.