Пленница кракена

Я просто счастлив, что с ней все хорошо.

Я не потерял ее.

Пока.

Ее рука подрагивает в моей.

– Тэйн?

Ее голос звучит хрипло, но когда она открывает глаза, передо мной предстает само красивое зрелище, которое видел.

– Все сделано?

– Сделано.

Она слегка улыбается, но глаза остаются грустными.

– Прости.

– Тебе не за что извиняться. Это я…

– Если мне не за что извиняться, то и тебе тоже. – Она снова закрывает глаза. – Они ушли?

– Решили, что предпочтешь приходить в себя в тишине и покое.

Тянусь щупальцем за первой бутылочкой.

– Тебе больно?

– Немного. – Каталина открывает глаза и смотрит, как наливаю нужное количество в чашку. – В основном, чувствую усталость.

– Выпей это, а потом сможешь поспать. – Смотрю на кровать, а потом отвожу взгляд. Как бы мне ни хотелось обнять Каталину, речь не о моих потребностях. А о том, что нужно ей. – Если хочешь, чтобы отнес тебя в предыдущую комнату, могу это сделать.

– Тэйн. – Она берет чашку слегка дрожащими руками. – Ты сейчас идешь на жертвы из благородства, поэтому буду откровенна. Я сейчас ни в чем не уверена и не знаю, что чувствовать, кроме облегчения, поэтому была бы очень признательна, если бы ты обнимал меня сегодня ночью.

– Конечно.

Я слишком нетерпелив? Думаю, мне плевать.

После того, как Каталина принимает зелье, помогаю ей дойти до ванной и позволяю выставить меня за дверь. Но ухожу недалеко. Кажется, она тверже стоит на ногах, но это не значит, что не может упасть. Снова и снова пытаюсь избавиться от чувства, что все непоправимо испортил. Возможно, сейчас она так не считает, но непременно начнет, как только немного отдалится.

Я… хочу, чтобы она осталась.

Не на ночь. И даже не на семь лет. Навсегда. Я ни с кем не чувствовал такой связи после Бранты, и хотя она сильно отличается от того, что я испытывал к покойной супруге, все же не менее сильна.

Но мои желания мало связаны с тем, как будет лучше для нее.

А еще нужно подумать о своей территории. Я не могу официально оставить пост предводителя, пока сделка с демоном не завершена. Это подвергнет народ опасности, выставит нас слабыми. Эмбри более чем способен править – он и так уже фактически правит, но у него нет партнера-человека, а значит, нет надежды на появление наследника получеловека, что будет держать народ в узде. Нужно сохранять земли равными.

Если бы я ставил территорию на первое место, то настоял, чтобы Каталина оставила ребенка.

От этой мысли становится дурно. Не будь я королем, то, вполне вероятно, Бранта была бы все еще жива. Я порядком устал от того, что другие расплачиваются за положение, данное мне при рождении.

Знаю, что должен подождать, должен дать Каталине отдохнуть и восстановиться и быть для нее молчаливой опорой, но не могу. Как только оказываемся в постели, и она снова устраивается в моих объятиях, задаю вопрос, который мучил меня с самого начала проведенной Ленорой процедуры.

– Ты хочешь вернуться домой?

Глава 20 Каталина

Я так сильно устала, что почти уверяюсь, что неправильно расслышала Тэйна.

– Что?

– Знаю, что прошло всего несколько месяцев, но уже не раз причинил тебе вред, и мы оба это знаем. Даже если контракт этого не признал, потому что ты сама отказываешься это признавать, зато признает Азазель, если мы ему сообщим.

Поворачиваюсь к нему. Вид у Тэйна измученный, выражение лица мрачное и уязвимое. А оно вынуждает меня обратить внимание на собственную непроизвольную эмоциональную реакцию на чувство, по ощущениям очень похожее на отвержение. Мы с Тэйном уже доказали, что не всегда на одной волне во время общения. Я не стану спешить с выводами.

Не стану.

– Если ты расторгнешь контракт, то лишишься земель, – наконец говорю я.

– Значит, так тому и быть.

Он говорит об этом так резко, как будто правда готов пожертвовать территорией в расплату за нашу глупость.

Я верю ему. Сглатываю сквозь ком в горле.

– Тэйн, не говори глупостей. Даже если вред причинен, чего контракт не зафиксировал, так зачем нам доводить это до сведения Азазеля, ты сопоставляешь одного человека и несколько тысяч. Это неравноценно.

– Знаешь, именно это мне сказал Эмбри, когда хотел объявить войну после смерти Бранты. Сол сказал, что ее смерть – случайность по вине одного из старых драконов, который решил, будто Бранта вторглась на их территорию. Вовсе не акт войны, а происшествие, которое нужно уладить быстро и тихо, чтобы не нарушать хрупкий мир между нашими народами.

Он больше не смотрит на меня.

– Он был прав, но я порядком устал ради общего блага жертвовать теми, кто дороже мне всех на свете.

Сердце не может решить, то ли хочет остановиться, то ли вырваться прямо из груди.

– Сейчас Эмбри сказал бы тебе то же самое.

– Я знаю. – Тэйн обнимает меня руками и щупальцами, но старается не сжимать слишком сильно и не касаться живота. – Мне все равно. Я уступлю пост предводителя Эмбри. Стоило сделать это сразу после смерти Бранты. А после этого контракт станет недействительным с нашей стороны.

Почти уверена, что Азазель так не подумает, но очевидно, что спорами Тэйна не вразумить.

Он пытается меня прогнать.

Мой внутренний ребенок рыдает от этой мысли, мешая думать, но я должна. Мы балансируем на острие ножа, и одно неверное действие приведет к непоправимым последствиям.

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

Он вздрагивает.

– Что это за вопрос?

– Тот, ответ на который мне нужен.

Тэйн делает медленный вдох.

– Я причинил тебе боль.

Он знает, что мне некуда возвращаться, но все равно считает, что быть с ним – худший вариант.

– Тэйн. – Мое терпение на исходе. – Это не ответ, и я хочу, чтобы ты перестал терзать себя чувством вины. Ты хочешь, чтобы я осталась или нет?

– Конечно, я хочу, чтобы ты осталась!

Он напрягается, словно борется с желанием прижать меня к себе.

– Я люблю тебя. Но это ровным счетом ничего не значит, потому что больше не умею строить отношения. Я слишком прямолинейный и постоянно раню тебя, хотя стараюсь этого не делать.

Он смотрит на меня с мукой в черных глазах.

– Я не знаю, как быть с кем-то, а не в одиночестве, и меньше всего хочу причинить тебе боль. Я не вижу выхода.

Такое чувство, словно разрываюсь надвое. Одна часть меня хочет цепляться за грубые слова, за его попытки отправить меня домой, которые лишь подтверждают, что он точно такой же, как и все, кто счел меня недостойной. А другая часть изо всех сил старается держать рот на замке, пока обдумываю его слова.