Пленница страсти

Какое-то время они просто стояли, ничего не говоря. Аврора слушала, как бьются их сердца.

— Не жалеешь? — наконец прошептал ей на ухо Николас.

Он спрашивал, не раскаивается ли она в том, что согласилась поехать с ним. Но Аврора не раскаивалась. Она была в смятении, но ни о чем не жалела. Она подвергалась большой опасности — потребуется вся ее сила воли, чтобы не пасть жертвой тех эмоций, которые Николас вызывал в ней. Но когда он предложил ей отправиться в этот земной рай, она знала, что не сможет отказаться.

— Нет, не жалею.

— Хорошо, — тихо отозвался Николас.

Где-то во тьме послышалась звонкая трель соловья.

— Я хочу попросить тебя кое о чем, милая, — тихо добавил Ник. — Я намереваюсь возобновить договор, который мы заключили в первую брачную ночь. Две недели мы будем жить только настоящим. Пока мы здесь, у нас нет прошлого, нет будущего, нет противоречий… и нет никаких запретов. Мы просто любовники. Это время мы проведем, не думая о том, что ждет нас впереди, мы будем жить друг для друга, будем друг друга изучать. Мы можем делать все, что пожелаем.

Аврора закрыла глаза, представляя себе рай, который он предлагал. Эти две недели она может забыться в его объятиях, позволить страсти взять верх. Возможно, тогда ей удастся преодолеть влечение к Николасу.

А потом он оставит ее и она сможет наконец жить спокойно.

— Ты согласна? — спросил он, покусывая ее за мочку уха.

— Да.

Аврора знала, что ни в чем не сможет отказать ему, и себе тоже. Ей были нужны его поцелуи, его объятия, его страсть. Он был безумно нужен ей…

Прошептав его имя, Аврора развернулась лицом к Николасу, ища губами его губы. Но все же он ошибался. Она не хочет забывать обо всем эти две недели, она хочет помнить. Хочет помнить это чудесное время, чтобы, когда он уплывет, у нее осталось множество воспоминаний, которых хватит до конца жизни.

Глава 20

Он пригласил меня в путешествие, в самое сердце страсти.

Его губы действовали на нее, словно заклинание, а жар его тела пробуждал целую бурю чувств в ее душе. Аврора хотела его, сходила с ума от желания, в то время как они торопливо помогали друг другу сбросить одежду. Все ее тело горело, словно в огне, голова кружилась, и Авроре казалось, что она падает…

Нет, она не падает. Это Николас подхватил ее на руки, продолжая страстно целовать. Он отнес ее на кровать и улегся рядом среди шелковых подушек. Аврора обхватила его руками, думая лишь о том, как она его хочет…

Она даже не слышала тихого стука в дверь, но Николас замер, прислушиваясь.

— Подожди, мой ангел…

Он глубоко вздохнул и освободился из ее объятий.

— Это, должно быть, ужин. Я попросил, чтобы нам принесли его сюда.

Аврора с неохотой отпустила его, чувствуя, что уже начинает скучать без его тепла. Николас быстро встал и, бросив на нее жаркий взгляд, опустил занавеску, которая закрыла кровать.

Аврора укрылась шелковой простыней и стала с нетерпением ожидать его возвращения. Она слышала, как Николас впустил слуг и распорядился, чтобы они поставили подносы на стол. Затем дверь тихо закрылась и настала тишина. Секунду спустя Николас отодвинул занавеску.

Глядя на его прекрасное сильное тело, Аврора чувствовала, как ее сердце начинает биться быстрее.

— Ты голодна? — прошептал он.

— Нет… да… но этот голод вызвал ты сам, — смущенно ответила она.

В глазах Николаса вспыхнули огоньки.

— Тогда ты можешь удовлетворять свой аппетит, милая, так долго, как только пожелаешь.

К ее удивлению, Николас подошел к низкому столику и налил шампанского в блюдце.

Он стоял к ней спиной, и Аврора с восхищением смотрела на его мускулистое, прекрасно сложенное тело. Он был похож на принца из дневника — вся комната напоминала гарем, описанный француженкой. Особенно эта низкая кровать с подушками и полупрозрачными занавесками. Аврора легко представляла себя на месте француженки, ожидающей своего любовника. Николас был ее хозяином, а она была его пленницей, предназначенной лишь для плотских утех.

— Обстановка здесь напоминает гарем принца из дневника, — сказала Аврора, стараясь говорить спокойно.

— Это не совсем совпадение, — отозвался Николас. — Узнав о том, что эти комнаты отделаны в восточном стиле, я попросил отдать их нам. Ты ведь так увлеклась этой историей.

Затем он вернулся и сел возле нее. Ник показал ей блюдце. В нем лежало несколько губок, смоченных в шампанском.

— Помнишь, что там было написано о предохранении от нежелательной беременности?

— Да.

Удивительно, но почему-то мысль о том, чтобы помешать родиться их общему ребенку, была неприятна Авроре.

— Тебе помочь?

— Да.

Авроре казалось, что стук ее сердца разносится по всей комнате, когда Николас откинул простыню, открыв ее обнаженное тело своему взгляду. Когда он коснулся ее прохладной влажной губкой, Аврора ойкнула.

Пробормотав извинения, Николас нежно раздвинул ее ноги и ввел губку ей во влагалище. Аврора вздрогнула, но затем его губы последовали за пальцами, моментально согревая ее.

Аврора вскрикнула от страсти, которую вызывал в ней Николас, и выгнулась ему навстречу. Он был словно лед и огонь одновременно… но она хотела большего.

— Николас, — прошептала она. — Войди в меня.

Аврора протянула руки навстречу Николасу, желая его со всей силой, на какую были способны ее женские инстинкты, мечтая почувствовать, как его тело прижимается к ней, ощутить его тепло, его силу. Ей хотелось, чтобы он вошел в нее.

Николас понимал, чего она хочет, и без промедления лег на нее сверху. В его глазах была страсть, когда он раздвинул ее ноги, прижимаясь к ней бедрами.

— Да, — прошептал он. — Я хочу быть единым целым с тобой всю ночь. Я хочу заснуть, не выходя из тебя, и проснуться, чувствуя, что ты рядом.

Он снова поцеловал ее и вошел в нее одним медленным движением. Аврора закрыла глаза, отдавшись чувствам.

Николас начал двигаться, постепенно ускоряя темп. Он заставил ее раздвинуть ноги еще шире, обжигая ее, входя с каждым разом все глубже и глубже.

Аврора обхватила его ногами и выгнулась вперед. На этот раз он не был нежным, но ей и не хотелось этого. Ее возбуждение все нарастало, становясь таким же сильным, как и у Николаса. Они были мужчиной и женщиной, охваченными примитивным желанием. Авроре хотелось прижаться к нему как можно крепче.