Пленница Вепря

— Вот именно, Родя! — восклицает Фигня запальчиво. — Ты бы нанял профессионала. И от него бы я точно не ушел, понимаешь? Никто бы не палил по голубям, и ранением в руку я бы вряд ли отделался. Ну и твой букет, — хмыкает он. — Во-первых, кто кладет взрывчатку в цветы? Она может выпасть, сработать не вовремя. Убить ни в чем не повинную бабу…

— Согласен, — коротко киваю, но внутренне возмущаюсь. Нечего мою жену называть бабой! И, понимая, что сейчас не время для мелких дрязг, интересуюсь: — И что ты предлагаешь, Юра?

— Не знаю, — морщится от боли Фигня. — Но нам нужно объединиться, если не хотим потерять влияние в городе…

— Похоже, речь идет уже о жизнях, — ощерившись, замечаю я. — Но в твоих подозрениях есть логика. Я уж точно не заказывал тебя.

— Знаю. Другой почерк, — закрывает глаза Феднищев. — Нужно придумать какой-то план, Родя, чтобы выкурить нашего тайного врага.

— Давай сначала действовать традиционными способами, — предлагаю, всеми силами стараясь оттянуть решительные действия. На неделю или на две. Неважно! — Подключим ментов. Каждый со своей стороны. Пусть опросят очевидцев. Обязательно найдется кто-то… Посмотрим, откуда ноги растут. Дадим пару недель на сбор данных и аналитику. И если ничего не найдем, тогда сверим данные и что-нибудь придумаем, — миролюбиво замечаю, все еще не до конца доверяя Фигне, но и спугнуть его не хочу. Лучше достигнуть соглашения, чем постоянно ждать подставы.

— Согласен, — Феднищев растягивает губы в улыбке и хлопает себя по ноге, давая понять, что разговор закончен. — Нужно позвонить Катерине, — бурчит он, с трудом доставая из кармана джинсов старый айфон. — Пусть заберет.

— Я сейчас в город поеду, — получив сообщение от Приора, говорю уклончиво, — могу подвезти…

— Не стоит, — ухмыляется он, — лучше пусть для публики все остается как есть. Мы — злейшие враги. Только так нам удастся вычислить организатора покушений.

— Нет, — мотаю головой, — я не согласен. Лучше объявить всем о нашей дружбе. Пусть этот организатор хренов пойдет и застрелится. Но сначала нам нужно понять, с кем имеем дело. А у меня пока даже зацепок нет.

— Ты прав, — соглашается Фигня и, улыбнувшись, как мальчишка, спрашивает: — Щенков покажешь?

— А пойдем! — подскакиваю я. — Самому не терпится взглянуть. Твой драндулет пока в гараж спрячу. Не нужно ему во дворе маячить. Мне последнее время кажется, — честно признаюсь, — что у меня в доме завелся крот. Думал, ты подкупил кого…

— Нет, — тяжело ступая следом, резко мотает башкой Фигня. И даже его хвост, лежащий на спине, приходит в движение. — Но, наверное, ты прав. И у меня кто-то стучит. Вот до сих пор не могу понять, как меня вычислили. Кто знал, что я на Турмалиновскую поеду?

— А какая нелегкая тебя туда понесла? — равнодушно интересуюсь. — Кто-то знакомый живет?

— Девчонка новая, — довольно хмыкает Фигня. — Такая классная! Только вот не доехал до нее.

— Твоя любовь к бабам тебя же и погубит, — хмыкаю я, выходя во двор, и упираюсь восхищенным взглядом в Харлей. — Крутая тачка!

— Приемистая, — довольно бурчит Фигнищев. — Будь любой другой байк, я бы свалился, и там бы меня и добили…

— Девицу проверь, — мимоходом замечаю я. — Могла навести…

— Обязательно, — рычит он. — Больше некому…

— Пойдем, — приглашаю, решая занять гостя, пока за ним едет жена. — Только осторожно. Собаки серьезные. Лайма, наверное, не подпустит к щенкам постороннего.

Но в сарае уже никого нет, даже Трой убежал по каким-то своим собачьим делам. Лайма устало дремлет на лежанке, а рядом копошатся четыре черных клубка.

— Отдыхай, девочка, — шепчу я, усаживаясь рядом на корточки. Беру в руки теплое и влажное тельце. — Ты хорошо постаралась, Лайма, — глажу собаку по спине, и она, приоткрыв глаза, смотрит на меня самодовольно, а потом снова закрывает веки. Вместе со щенком я подхожу к Феднищеву, замершему в дверном проеме, и показываю ему толстого слепого кутенка. — Спасли тебя мои собаки, — улыбаюсь довольно.

— Мои побратимы, — тихо смеется Фигня. — Если бы не их доктор, истек бы кровью…

Юрка отвлекается на дребезжащий в руках сотовый и, что-то гаркнув жене, выходит во двор, а я, положив малыша под материнский бок, гляжу на часы.

«Время еще есть, — вздыхаю тяжко, поглядывая на золотые фигурки циферблата. — Сейчас главное — ни о чем не думать, а действовать по наитию», — решаю я и, выйдя на улицу, попадаю в эпицентр скандала.

— Да какие бабы, Катенька? — ноет Феднищев, умильно смотря на разгневанную супругу. — Я к Родиону Александровичу заезжал. По делам потрепался, на щенков поглазел…

— А мне сказали, что у тебя тут новая красотка завелась, — вздыхает Катя Феднищева и, повернувшись ко мне, стыдливо хихикает: — Извините ради бога.

— А кто сказал, Катенька? — ласково интересуется Юрка, забираясь в белый «Ленд Крузер» жены. Но я уже вижу, как лик великомученика молниеносно сменяется хищным оскалом.

— Действуй, Фигня! — бурчу я напоследок и с отъезжающей машины перевожу взгляд на Миху, усердно машущего совковой лопатой.

— Около нашей калитки пятна крови на снегу остались, — ворчит он. — Решил, вот, почистить. А то мало ли…

— Молодец, — хвалю я и, повернувшись к охраннику, прошу: — Принеси мне такую же, Славка.

«Главное, ни о чем не думать», — снова, будто мантру, повторяю я, с усилием нажимая на толстое древко и рассеянно смотрю, как в большой и широкий совок набивается грязная серая масса. Счищаю снег с узорчатой тротуарной плитки и горой складываю его на газон. «Простая работа, примитивные желания, — сжимаю челюсти. — Парковку почистить, посмотреть на синее ясное небо. Подставить солнышку небритую морду…»

Минут через пять, когда вся площадка перед домом сияет чистотой, и на ней нет даже следа от Харлея и крови, с двух сторон улицы как по команде появляются машины. Я, будто старый дед, облокотившись на лопату, морщусь на солнце и смотрю, как н к дому на Мерсе подруливает Павка, резко заворачивает на парковку, давая другому авто возможность проехать. Но старенькая «Тойота» словно застревает на месте, и незнакомый мордоворот с глубоко посаженными глазами интересуется в хамской манере:

— Слышь, мужики, тут на Харлее никто не проезжал?

— На Херлее? — глупо осведомляюсь я. — Нее, мы не видали!

Машина резко дергается с места.

— Номерочки пробей, — прошу я Пашку, вышедшего из Мерса и подающего руку жене. — Странные типы.

— Ты так все тачки на своей улице проверяешь? — фыркает он, но, натолкнувшись на мой каменный взгляд, смолкает.

— Попрошу Приора, — криво усмехаюсь. — А вы зачем приперлись? — строго спрашиваю Алису.

— Я к маме и бабушке, — улыбаясь, отмахивается она и несется в дом.

Русая грива в мелких кудряшках, длинные ноги в высоких сапогах и крепкая задница, чуть выпирающая из-под норковой шубки, делают Алиску похожей на породистую норовистую лошадку. Пашка, стервец хренов, оказывается давно на нее глаз положил.