Пленница Зверя

– Там тоже все чисто, – обламывает он меня. – Звонит отцу, тебе и подруге. Все. Я же говорил, что не нужно ее подозревать. Вы столько времени вместе, она бы не предала.

– Предать может каждый. Даже Милана нож в спину вонзит не задумываясь, если возможность представится. А она – сопля мелкая. Спит и видит, как бы от меня избавиться. Особенно теперь.

– Кстати, что с ней? – будто бы между делом интересуется Бакир.

– А тебе зачем? – чую, друг недоговаривает.

– Интересно сколько балласт ненужный с собой таскать собираешься. В ней теперь никакой ценности нет, а вот мишень на спине размером с Австралию.

– И? Что я, по-твоему, должен сделать? – недовольно выгибаю бровь.

– Сам решай. Только быстрее. Все равно не слушаешь ничего из того, что я говорю.

– Значит приманкой будет. Будем врагов на живца ловить. А ночами из скромной девственницы шлюшку голодную воспитывать. И начну прямо сегодня. Нравится тебе мой план? – я ехидно ухмыляюсь.

Бакир едва заметно сжимает кулаки, но это действие все равно не остается мною незамеченным.

– Оставь ее, – лишь отвечает друг.

– Тебе оставить? – мое лицо искажает звериный оскал.

– В покое оставь! – Бакир единственный из всех, кто реально не боится выступить против меня.

– А ты подберешь? – я снова широко улыбаюсь, поудобнее устраиваясь на массивном деревянном стуле.

– Мне на нее похуй! – говорит друг, но я вижу, что врет.

– Ага. Принести тебе ее трусики после того, как она на меня намокнет сегодня? Вздрочнешь на досуге.

Бакир вскакивает с места, но налететь на меня не решается, хотя я вижу, как желваки начинают напряженно перекатываться на его обозленном лице.

– Остынь! – командую я уже серьезно. – Член каждому оторву у кого на нее встанет, ясно?! Запомни сам и другим предай.

Мужчина сжимает челюсти, возвращаясь на свое место. Так-то лучше.

– Не слишком ли ты девкой озабочен, Даян? – в разговор вступает Наум.

– Еще один ищущий справедливости! – рявкаю я.

– Она же дитя совсем, – продолжает он. – Насмерть же затрахаешь.

– А вы, блядь, не охуели?! Вас забыл спросить что мне с собственным болтом делать! По делу давайте!

– А по делу, – начинает хозяин особняка, – адрес тот, что ты спрашивал, примерно в полутора часах отсюда. Утром можем поехать. Тут трасса не сильно загруженная, часов до десяти вообще свободно будет, может, даже быстрее проскочим.

– Что за адрес? – интересуется Бакир.

– Китаец рассказал, что фура, которая протаранила тачку Ворошиловых, принадлежала одному из экспедиторов, что наш товар тогда возил через границу. Я номер проверил, так оно и есть. Но тот здесь уже давно живет. Большегруз вот на стоянке гнил. Пока не пригодился.

– И нам что с этого? – друг пока не понимает вектор моих рассуждений.

– Быть может, водила что-то помнит с того времени. Не хочу свой шанс упускать. Тем более, что зацепиться больше пока не за что.

– А если это ловушка? – Бакир внимательно смотрит на меня. – Ты же не веришь в совпадения, брат? Если на убой ведут? Китаец, сам понимаешь, за что заплатят – не сболтнет. Значит, подстроили все. Знали, что за водилу зацепишься. Приедешь туда, и тебя размотают. Это плохая идея, Зверь.

– Так предложи хорошую! – внимательно смотрю на друга.

– Ты хотел отомстить Ворошилову?! Отомстил. Может, стоит вернуться домой? Асия и Булат тебя ждут. Бизнес все еще на плаву, несмотря на убытки. Жри, спи и ни о чем не парься.

– Интересная у тебя, Бакир, позиция, – размышляю я.

– Я, кстати, ее поддерживаю, – отзывается Наум. – Если, конечно, мое мнение тебя интересует.

– Хм. А не ты ли, дорогой друг, пролил реки крови, когда твоей дочурке угрожали?! – недоумевая обращаюсь к белорусу. – Помнится, лет пять только прошло. Что поменялось? Око за око, разве нет?! И я, кстати, примчался с собственной свадьбы, чтобы помочь тебе. Слова поперек не сказал.

– С тех пор у меня паранойя. Все время кажется, что кто-то из ублюдков выжил и не оставит попыток навредить моей дочери. Не сейчас, так через пару лет. Я ее из виду не выпускаю до сих пор.

– Я вырежу всех. В этом можете даже не сомневаться. Так что если более убедительных возражений нет – прошу не бесить.

Мы обсуждаем еще какие-то детали плана, сгребаем в кучу всю имеющуюся у нас информацию. Друзья продолжают давить на меня, от чего я только раздражаюсь. Ни за что не отступлю! Сдохну, но попыток наказать всех виновных в моей ходке не оставлю. Буду грызть глотки и идти по головам, пока сердце биться не перестанет.

***

– Так что этот умник сказал тебе, детка? – моему возмущению просто нет предела.

Бакир положил глаз на то, что я приберег для себя. Сука! На пушечный выстрел больше не подпущу. Клешни отрежу, если к моему потянет.

Глаза Миланы расширяются. Она не знает, что ответить. По моему взгляду все поняла, по захвату, в какой я ее голову пленил, зажав влажные волосы между пальцев.

У меня внизу все давно готово для блядских удовольствий. Член джинсы норовит порвать, почуяв рядом недосягаемую сучку. Такую нежную, но, сука, порочную до одури. Даже в мешке этом мне башню с нее рвет.

– Говори! – свободной рукой глотку ей сжимаю, запрокидывая голову.

Вся она моя. Не денется никуда. Рано или поздно все равно послушной станет, будет как собака Павлова при виде болта моего слюни пускать, и для дырочек своих его выпрашивать. Главное, сейчас сдержаться. Не испортить все.

– Он не стал отрицать, что это вы родителей убили... – едва слышно пищит девчонка. – Значит...

Я не даю ей договорить:

– Это значит, что болтать не надо с кем попало! – недовольно огрызаюсь прямо ей в лицо. – С этой минуты за пределами моей спальни рта своего не открываешь, ясно?! Ясно, спрашиваю?!

– Да, – слабый писк слетает с губ Миланы, и только тогда я разжимаю захват на шее.

Моя рука скользит вниз по ткани безразмерной хлопковой сорочки, под которой чувствуется тепло обнаженного юного тела.

Я слежу за движением ладони, а потом накрываю маленькую грудь с острыми твердыми сосками.

Это, блядь, больше наготы возбуждает... Когда она там, под стремной тканью спрятана, и не дается в руку кожа к коже.

Напряженную тугую вершинку ладонью перекатываю. А Милана дрожит. Как котеночек маленький от страха зажимается, но дышать чаще начинает. Приятны ей мои развязные ласки.