Пленники Генеллана (том I)

Дыхательные пути постепенно очищались, но кисловатый металлический привкус еще не прошел. Макартур взглянул на Честена и понял, что тот тоже напутан. Нужно было связаться с группой. Единственным средством связи, помимо языка знаков, оставалось радио. Капрал открыл коробку передатчика и включил прибор.

— Воздух не пригоден. Положение — не позавидуешь, — выдохнул он, оглядываясь на мирно пасущееся стадо. Бизоны — другого названия он не придумал — уже успокоились и щипали травку в отдалении. Пестрые буровато-рыжие особи были массивные, примерно полтора метра высотой, с тяжелым горбом в районе загривка, наподобие доисторических мастодонтов. Черные острые глаза взрослых животных внушали уважение к их обладателям.

Макартур поднялся и посмотрел на Честена. Бледный, с выпученными глазами, великан все еще страдал от глотка местной атмосферы.

— Где болит, Джокко? — спросил Макартур.

Тяжело дыша, Честен закрыл глаза и включил приемник.

— Спина. Что-то с тормозным двигателем… Ударился… Как тонна кирпича. Должно быть, потерял сознание. Что будем делать, Мак?

Голова все еще была как в тумане. Что делать? Запаса воздуха хватит на два, в лучшем случае четыре часа. Хотя на лучшее, учитывая стресс, рассчитывать нечего.

— Надо трогаться. Ты можешь идти?

— Не знаю, — ответил Честен. Он осторожно перекатился на живот и встал на колени. Будь их двое, они, возможно, могли бы тащить его, держа под руки. Да и то вряд ли. Согнувшись и накренившись вправо, Честен сделал несколько неуверенных шагов, с трудом поднимая ноги, которые глубоко проваливались под тяжестью тела.

Макартур подобрал его ранец и подтянул стропы воздушного якоря. И тут его осенило. Связав оба ранца, он привязал их к стропам и ухватился сам. Налетевший порыв ветра надул ткань якоря, и она, испугав нескольких бродивших поблизости бизонов, поднялась в воздух, волоча за собой груз.

Скорость ветра заметно превосходила скорость движения человека, и капрал едва успевал переставлять ноги. Через несколько секунд он догнал своего ушедшего вперед товарища.

— Как дела, Джокко? — окликнул его Макартур по УКВ, едва удерживая рвущийся из рук груз.

— Не уверен, что дойду, Мак, — прохрипел Честен. Его посеревшее лицо блестело от пота.

— Можешь и дойдешь, Джокко. Если что, я тебя подожду.

Честен кивнул, и Макартур двинулся дальше. Оптимизма хватило только на то, чтобы подбодрить раненого, причин же для беспокойства было предостаточно. И главная — воздух.

По мере спуска изменялась и почва: земля становилась тверже, упругость исчезла, лишайник встречался чаще. Взобравшись на невысокий холм, Макартур заметил впереди несколько тощих, с желтоватыми стволами деревьев. За ними долина раздавалась вширь и уходила вниз. Он знал, что дальше протекает река, но не забывал и о другом: чем ниже они спустятся, тем выше потом придется взбираться.

— Сейчас увидишь деревца в отдалении, справа. Я направляюсь к ним. Когда дойдем туда, проверим воздух. Веселее топай! — Макартур пытался говорить так, чтобы Честен не терял надежды, одновременно подпитывая бодрым тоном и самого себя.

Он двинулся дальше. Ветер, такой сильный на более высоком участке, здесь значительно ослаб, потерял энергию, и ранцы то и дело цеплялись за камни. Макартуру все чаще приходилось тащить их на себе через невысокие холмики и болотистые низины. Примерно через час, изнуренный, вспотевший и злой, он приблизился к деревьям, которые заметил с пригорка, и тяжело сел на большой валун, изрезанный прожилками кварца. Опустив голову, он закрыл глаза, чувствуя, как дрожат руки и колени. Кривое, рахитичное деревцо с горчичного цвета стволом и серо-зелеными колючками давало хоть какую-то тень, обеспечивая приятную прохладу.

Как приятно вот так сидеть, расслабившись, ни о чем не думая, вдыхая живительный кислород. Но страх не уходил. Изолированный шлемом от окружающего мира, Макартур слышал лишь тяжелые удары сердца и хрип легких. Он поднял голову и осмотрелся. Совсем рядом, в нескольких шагах от него, из земли бил источник. Почти незаметный из-за обступивших его фиолетовых цветов, он стекал ручейком по гранитным ступенькам. При виде воды капрал ощутил невыносимую жажду.

Делать нечего, Макартур набрал полные легкие кислорода и осторожно оттянул край маски. Прохладный воздух приятно коснулся щеки. Он снял шлем, и в уши хлынула неповторимая симфония природы, свежий бриз охладил шею и лоб. Все еще задерживая дыхание, Макартур невольно поежился. Держа маску у самого лица, он выдохнул, оставив в легких запас кислорода, а затем принюхался. Пахло ужасно: невероятно насыщенное, агрессивное зловоние, жуткая смесь падали, гнили, нечистот и еще чего-то жженого. Весь этот отвратительный конгломерат обрушился на обоняние, проник в мозг, грудь, кровь разнесла его по всем клеткам организма. Голова наполнилась болью. Тело умоляло: уйди, усни, отключись. Из глаз потекли слезы. И все же Макартур знал — это не смертельно. Он мог дышать — его легкие воспринимали атмосферу. Он мог дышать — его не выворачивали наизнанку рвотные спазмы, как это случилось в зоне приземления.

Ужасно, отвратительно, гадко… но это был воздух. Так что перспектива кислородного голодания отступила.

Он глянул под ноги на источник. Да, вода. Должно быть… Что толку в том, что воздухом можно дышать, если вода непригодна для питья? Без нее они умрут. Обречены.

Положив на землю шлем и маску, Макартур опустился на колени. Сначала обнюхал пульсирующую жидкость, но в ноздри лез только вонючий воздух. Потом отхлебнул глоток, просто на пробу, но жажда загнала в угол осторожность, и он жадно припал к сладчайшей в мире влаге.

ГЛАВА 6 ОБИТАТЕЛИ СКАЛ

Боги сердились, и Браппа явился свидетелем их недовольства: он и другие стражи видели, как те спустились на землю, появившись прямо из облаков, — им это не привиделось, так как они были трезвы. В утреннем небе прогрохотал гром, а на востоке взорвалась звезда. Молнии никто не заметил, но там, вверху, будто расцвел желто-красный цветок. А потом на них обрушился оглушительный гром! От его раскатов до сих пор звенело в ушах. Из ярких огней и невыносимого шума возникли четыре существа и полетели по направлению к озерам.

Браппа, сын Браана, старший утренней стражи, исполнил ловкий танец на крутом гранитном выступе. Золотое сияние рассвета заполнило речную долину, озарило и растопило тонкую морозную корку, украшавшую верхушки скал. Браппа мчался за утренним светом до самых стен ущелья, легко подпрыгивая через каждые несколько шагов, раскинув прозрачные мембраны и мягко скользя с одного уступа на другой. Пробежка — прыжок — скольжение, и так много раз. Конечно, при желании он мог бы спланировать до самого низа, но ему необходимо было подумать.

Браппа миновал расщелину и с удовольствием вдохнул сырой сернистый воздух. Выдохнул… облачко пара мгновенно растворилось в холодном воздухе. Место, в котором он оказался, всегда окутано клубами пара и тумана, воздух благоухал минералами и сыростью. Он приближался к кружеву террас, там его дом. Рядом мчалась река, едва различимая за пеленой пара; ее могучий поток, заключенный в могучие стены ущелья, грохотал по каменистому ложу, и невысокое утреннее солнце еще не испещрило бурные воды знакомыми светло-золеными и белыми лоскутами.