Пленники судьбы
Шрифт:
Единственное, чем этот обряд отличался от прошлых — так это более долгим выходом из него. Ранее я сразу же приходила в себя, а здесь онемение прошло нескоро, и самостоятельно передвигаться я смогла не раньше, чем через несколько минут. Странное состояние — будто в тебя постепенно возвращается жизнь…
Можно было бы не смотреть на лица присутствующих — я и без того знала, что нам вновь не повезло. Помнится, Марида в свое время сказала мне, что поторапливала Вольгастра со свадьбой, чтоб во время церемонии у алтаря снять с меня последствия эценбата. Оказывается, это были напрасные надежды — в моем случае ведунья ничего бы не сумела сделать. Недаром сейчас она была донельзя расстроена произошедшим, и я ее понимаю: похоже, такого исхода Марида никак не ожидала. Еще находясь в Большом Дворе она именно таким образом, на свадьбе, и хотела снять с меня последствия эценбата.
Но еще более неприятны были сочувствующие взгляды мужчин, устремленные на нас с Киссом — судя по всему, они уже успели сделать насчет нас двоих очень неприятный вывод… Я же все время думала о другом… Бедный Кисс! Теперь у него есть жена, только вот с ней он никогда не обретет семейного счастья.
…Мы возвращались во дворец Вена примерно в том же состоянии, которое бывает после посещения врача, когда он сообщил вам смертельный диагноз, и при том сочувственно развел руками — мол, извините, но привычное лечение не дает результатов, так что мне очень жаль… Во время всего пути мы молчали — говорить было не о чем. Не знаю, что думали Марида и Кисс, а я не чувствовала ничего, кроме усталости. Когда за один день несколько раз переходишь от надежды к отчаянию, а потом это повторяется снова, то хочется просто забраться с головой под одеяло, постараться уснуть, а уж потом, проснувшись, обдумать все произошедшее, и лишь потом принимать хоть какие-то решения…
Но когда я закрыла за собой дверь в свою комнату, то обернулась к стоявшему рядом Киссу.
— А теперь скажи, зачем ты на мне женился? Из жалости? Ты даже не разу не сказал мне, что… Не то, что любишь — об этом я даже не говорю, а хотя бы дал понять, что я тебе хоть немного нравлюсь!
Вообще-то я хотела спросить совсем иное. Не понимаю, как у меня вырвались эти слова. Но Кисс, по-моему, понял его правильно.
— Из жалости я могу подобрать на улице бездомного котенка. А ты… Знаешь, я за то время, что мы с тобой начали наши бесконечные блуждания, я настолько… Даже не сказать, что привык, а даже сроднился с тобой, что слова о любви… Видишь ли, все наши поступки… они настолько естественны, что слова совсем не нужны. Ну, ты же сама все понимаешь!
— Ничего не понимаю! Не вали все в одну кучу, скажи понятно.
— Ну, не могу я о своих чувствах говорить так просто, и уж тем более по указке! Не умею…
— Да? Ну надо же, не умеет он!.. А Гури, например, ты их говорил! И не только о чувствах, но и о любви!
— Ревнивая ты особа…
— Кисс!
— Ладно, признаю, ей я говорил еще и не то, а все, что она только хотела слышать. Пожалуйста, мне не сложно, при желании можно придумать все, что угодно, тем более, что некоторых хлебом не корми, а только рассказывай сказки о внезапно нахлынувших волшебных чувствах и тюкнувшей по темечку страстной любви! А уж если честно, то долгие и пустые разговоры о пламенных чувствах я вел не только с Гури. Женщин на пути одинокого мужчины всегда хватает, и всем можно повторять одно и то же… Но это совсем не то, что я бы хотел сказать тебе!..
Ох, Кисс, ну кто же рассказывает жене о своих прошлых увлечениях? Вот балда! У многих баб ума нет, но и мужчины иногда ведут себя ничуть не умнее! А ведь парень, действительно, теряется и не знает, что сказать, раз выкладывает мне все это…
А Кисс тем временем продолжал:
— Не хочу я это повторять вновь и вновь! Там, с другими, были только слова, а с тобой… Тут совсем другое! Во всяком случае, замуж я раньше никого не звал!
Наверное, многим женщинам хватило бы и этого, но мне все равно хотелось услышать больше.
— Что имеешь в виду, когда говоришь — у нас все другое? Поясни…
— Лиа…
— Расскажи, отчего ты внезапно решил жениться на мне? Только постарайся объяснить это серьезно, без глупостей!
— Ну, если так… Сложновато, но я постараюсь… Ты помнишь, как мы встретились впервые? Неулыбчивая девушка с удивительными глазами в обычном придорожном поселке… Ты мне очень понравилась, хотя и не настолько, чтоб с первого взгляда я мог потерять голову. Красивых девушек на свете много, но ты была несколько иной, не похожей на остальных. Обычно мне не составляет труда дурить головы женщинам, но то, что я тебе совсем не понравился — это было понятно сразу же. К тому же нравы в таких вот поселках довольно строгие — здешние девушки обычно не знакомятся с проезжими…
А ведь и верно, — подумалось мне. Дело в том, что и в Большом Дворе, и в соседних поселках девушки могли встречаться только с поселковыми ребятами, а вот знакомство, и уж тем более отношения с проезжим
человеком считалось чем-то весьма непорядочным, чуть ли не клеймом глупости и легкомысленности…Кисс тем временем продолжал:
— Наверное, для того, чтоб в будущем иметь хоть какой-то предлог и возможность познакомиться с тобой… Именно оттого я и решился выполнить твою просьбу — накормить рабов, хотя подобное мне было строго-настрого запрещено делать. Сейчас я понимаю, что приказ держать людей впроголодь — это было чем-то вроде дополнительной меры воздействия на двоих пленных… И позже, когда я покинул ваш поселок, то и дело вспоминал строгую девушку в зеленом платье, и думал: надо же какие красавицы встречаются в этих далеких местах!.. А позже мне даже показалось, что ты вот-вот пойдешь вслед за мной…
А ведь я, и верно, пошла. Только не одна, а с Маридой, и не за твоими прекрасными глазами, а чтоб увести из каравана двоих пленных…
— Так вот, — чуть усмехнулся Кисс, — а на болоте… Я здорово струхнул, и только позже, сам не зная отчего, стал сравнивать тебя с тем страшилищем, что вылезло из болотного тумана. Вначале мне эти сравнения казались просто дикими, но позже я сумел привести мысли в порядок, и понял, что меня здорово провели, но отчего-то меня больше всего задело то, что этим человеком была именно ты, показавшаяся мне несколько иной, отличной от других женщин. А может, дело просто в том, что я тогда еще не понимал, что ты с первого раза вошла в мое сердце куда глубже, чем можно было предположить, и оттого меня так задел этот обман… Конечно, зол на тебя я был настолько сильно, что обычными словами это никак не высказать! Оттого и помчался искать девушку с синими глазами сразу же, как только сумел удрать из-под стражи! В поселке тебя не оказалось, но я сумел выяснить, куда ты направилась. И даже понял, с кем…
— Погоди! — остановила я Кисса. — Помнишь, ты мне как-то сказал, что побеседовав с зятьком, выбил ему пару зубов?
— Ну, было такое…
— И еще ты говорил, что Дая за подобное тебе чуть в глаза ногтями не вцепилась, и именно из-за попорченной красоты своего ненаглядного… Что же тебе зятек тогда сказал?
— Что хорошего может сказать проблеять этот козел со смазливой мордой? Совсем ничего…
— И все же?
— Тебе это будет неприятно слышать.
— Переживу. Итак?..
— Этот слизняк заявил: плати мне пару золотых, и потом, когда найдешь эту стерву, то бишь тебя, можешь пользоваться ею, сколько хочешь, только скажи ей, что это я тебя послал… Ну вот я ему и пояснил, где его место, кого и куда он может посылать, и заодно поучил, как нужно говорить о женщинах…
И отчего я нисколько не удивилась, услышав подобное? А Кисс молодец, только вот зятьку наука впрок никак не пошла…
— А дальше?
— Дальше… Дальше я безо всякой жалости гнал всю дорогу до Стольграда, и все больше и больше себя накручивал, и когда впереди показались стены Стольграда — к тому времени я тебя почти ненавидел. Кроме того, я уже устал, издергался, потерял осторожность… В общем, стража взяла меня без всякого труда. На допросе я ничего скрывать не стал, но взамен этого попросил, чтоб меня посадили неподалеку от тебя…
— Так это была не случайность? Ну, то, что ты оказался подле меня?
— Нет. Вояр пошел мне навстречу… Он уже тогда, кажется, понимал меня куда лучше, чем я себя… И вот, радость моя синеглазая, после недолгой разлуки я вновь увидел тебя. Помнится, тогда у меня в душе тогда все смешалось одной кучей: злость, ненависть, желание прибить тебя — и в то же самое время радость от встречи, пусть даже она произошла, когда нас с тобой разделяли железные прутья. Попадись ты мне в тот момент в руки — не знаю, что бы я с тобой сделал: или бы убил, или бы целовать стал… Главное — ты была рядом, пусть даже в тот момент мы ругались без остановки. Потом злость прошла, и появилось желание постоянно говорить с тобой, пусть даже и так, ругаясь без остановки. Видишь ли, мне просто-таки невероятно нравилось дразнить тебя, выводить из себя, тем более, что ты очень легко поддавалась на все мои подначки. Достаточно было тебя чуть-чуть подтолкнуть… И еще когда ты злишься, то становишься такой забавной, чуть ли не подскакиваешь на месте, пытаясь доказать свою правоту, и настолько по-детски сдуваешь со лба постоянно выпадающую прядь волос… А потом я узнал, что ты эрбат. Вояр, конечно, провел весьма жесткую проверку… Если откровенно, то я был просто в шоке от увиденного. Но еще больше был удивлен, когда к тебе заявилась та обкуренная парочка, и ты свернула шею младшему брату Правителя, хотя будь моя воля, я бы сам из него душу вытряхнул. Причем сделал бы это с огромным удовольствием.