Пленники тайги

— Ладно, пошли. Если будем стоять, то не только что до Рождества, а до святого причастия не успеем.

Спуск для больной ноги Павла оказался еще более болезненным чем подьем. Но посидев с полчаса у подножья, тот первый упрямо начал карабкаться вверх. Сначало все шло хорошо, но у самой вершины им попалась небольшая отвесная стена, высотой всего то чуть больше двух метров. Они в очередной раз передохнули, потом начали штурмовать и ее. Стоя на одной ноге Паша подсадил сначало Золотова, потом полковника. Но вот выбраться сам он уже не смог. Лишь теперь его попутчики поняли насколько выдохся их молчаливый спутник. Попытка затянут Павла на площадку за руки не удалась.

— Давай я его подсажу снизу, а ты его тяни отсюда, — предложил тяжело отдувающийся полковник.

— Ладно, попробуй, — согласился финансист, уставший не меньше обоих своих спутников.

Этот метод подьема оказался более успешен. Полковник в роли подьемника, а Золотов в роли башенного крана все же справились с неподьемной тушей шофера.

— Давай руку, — предложил Золотов полковнику, но тот только отмахнулся.

— Сам залезу, не инвалид еще.

— Ну как хочешь, — пожал плечами его хозяин, и поддерживая Пашу начал спускаться вниз. Степаныч остался на небольшой площадке один, на самом деле он уже смертельно устал, но привычка «держать марку» во всем и всегда и сработала против него.

Но за отдыхом его наблюдал не только старый ворон на вершине покореженой пихты, но и Семен Астахов. Все это время он шел позади столичной троицы, и теперь с вершины скалистой гряды разглядывал за странным способом передвижения своих гостей. По прямой от Астахова до Степаныча было метров двести, не больше. В первый раз за все это время артиллерист остался без оружия, и Астахов отметил это особо. Некоторое время он jnkea`kq, но искушение было слишком велико. Когда полковник встал и повернулся к скале чтобы преодолеть это последнее препятствие, Астахов тщательно прицелился в его голову, зате поднял прицел чуть выше и выстрелил.

Пуля с визгом влепилась в камень сантиметра на два чуть повыше головы артиллериста. Тот отшатнулся назад, затем повернулся и увидел на соседней вершине, совсем рядом, человека с поднятым ружьем. Кто это был не стоило обьяснять Степанычу, он отшатнулся назад, уперся спиной в скалу и медленно сполз вниз. Каждая клетка его организма будто желала стать меньше, незаметней, просто невидимой, растечься по этим камням и слиться с ними. А Семен все целился, и полковник чувствовал словно на лбу его появились расходящиеся круги мишени. Не в силах бороться с этим чувством он прикрыл лицо ладонями и сдавленно крикнул:

— Ну!? Давай!

Время превратилось в некую весомую инстанцию, каждая секунда с чугунной тяжестью подтверждалась не менее тяжелым ударом сердца.

Но время шло, а выстрела все не было, и вскоре над головой полковника захлебывающейся скороговоркой застучали спасительные выстрелы «Узи». Подоспевший на выручку Золотов, держа на вытянутых руках оружие, длинной очередью пытался догнать исчезающую вдали фигурку охотника. Лишь плотный щелче бойка и наступившая тишина заставили финансиста разжать судорожно сжатую скобу спуска. Тяжело дыша Золотов опустил голову вниз, и, увидев сидевшего на площадке полковника, удивленно спросил: — Ты живой?

Степаныч оторвал от лица руки, посмотрел вдаль, туда где еще недавно видел свою столь реальную смерть, и утвердительно качнул головой. Говорить он не мог, глаза заливал обильный пот.

— Не ранен? — снова поинтересовался Золотов. Полковник отрицательно покачал головой, и хрипловатым, сорванным голосом сказал: — Покурить бы сейчас. Хоть «Приму».

— Помечтай, не вредно. Он что, промахнулся?

Полковник чуть помолчал, затем признался.

— Да нет, не промахнулся. Уделал он меня, Егорыч.

— Как это? — не понял миллионер.

— А вот так. У меня сейчас штаны не только от дождя мокрые.

Напомнил он мне про нашу первую встречу, когда я его вот так же… держал под прицелом.

Золотов засмеялся.

— Да ты не смейся, твоя очередь еще впереди, — сказал Степаныч, и поднявшись начал карабкаться вверх.

37. На запах

Этот день показался Золотову, да и всем остальным, самым тяжелым за всю долгую таежную одиссею. Дождь скоро перестал, но все вокруг уже пропиталось влагой, от малейшего прикосновения с веток окружающих деревьев сыпал холодный душ, а легкий ветерок пробирал насквозь промокшую одежду. Скалы слава богу, кончились, но проклятые сопки упрямо выгибали перед путниками свои горбатые спины. Паша по прежнему часто падал, Золотов попробовал вести его поддерживая за руку, но частый хвойный лес не разрешал идти строем. Путники постоянн упирались в громадные, непроходимые завалы, приходилось обходить их стороной, петляя по тайге и с трудом продираясь сквозь густой подлесок. Кроме того за эти дни в тайге появился самый страшный ее обитатель — гнус. У реки, на ветру, н qnkmve — его не было. Но стоило свернуть в тайгу, в тень, и тысячи этих мелких, еле заметных мошек начинали роиться вокруг путников, вскоре вызвав нестерпимое жжение от своих укусов.

Тварей этих было так много, что неосторожно вздохнувший полной грудью полковник потом долго кашлял, чихал и отплевывался, наглотавшись этой дряни. Кусал гнус примерно так же как комары, но эффект от его укусов был совершенно другой. Лицо, шея, кисти рук — все открытые части тела вскоре горели как о огня. К вечеру лица у всех троих путников начали потихоньку опухать.

Впрочем, как раз к вечеру им повезло. Сами не зная того они наткнулись на зверинную тропу. Это четко понял лишь Астахов, по прежнему следовавший вслед за всей компанией в полукилометре от них. Но затем и он отстал, а вскоре Золотов и все остальные услышал сзади сбоку от себя далекий выстрел.

— Семен охотится, — сказал полковник, и сглотнул голодную слюну.

— Да, скорее всего, — согласился Золотов, опускаясь рядом с упавшим в очередной раз Пашей на землю. — Слушай, Степаныч, а мы верно идем?

Полковник глянул на компас и утвердительно кивнул головой.

— Где река? — снова спросил финансист.

— Там, — буркнул Степаныч, махнув рукой куда-то в сторону.

— Точно? А то опять заведешь нас?

— Не бойся, не заведу. Лучше скажи зачем ты эту дуру с собой тащишь? — он кивнул на болтающийся на поясе у миллионера «Узи». — Там ведь ни одного патрона не осталось.

— Пожалуй верно, — согласился Золотов, и вытащив пистолет- пулемет из кабуры швырнул его в кусты.

— А у тебя сколько патронов в «Беретте»? — спросил полковник Пашу. Тот растопырил три своих сарделеобразных пальца.

— Это из пятнадцати?! — ахнул Степаныч. Лицо шофера приобрело жалкий вид, он виновато замычал разводя руками. А Золотов сразу вспомнил с каким азартом Паша палил по банкам в первый день этого столь затянувшегося пикничка.

— Да, хреново, — согласился Золотов. — А сколько у тебя патронов осталось, Степаныч?

— Двенадцать. Три с дробью, остальные с жакананом.

— Не густо. Ладно, надо идти дальше.

Золотов поднялся и подставил плечо своему шоферу. На следующем привале они решили встать на ночлег. До ночи было еще далеко, стояли самые длинные дни в году, но все трое вымотались настолько, что просто не могли идти. Степаныч снов нарезал еловых лап и они улеглись, машинально плотно прижавшись друг к другу. Несмотря на усталость сон не шел, все перебивал холод. Слава богу что в месте с ним угомонилось и многочисленное племя кровососущих.