Плетения конфедерации

— Можно попробовать, — протянул я, взглянув на почти невидимый череп над плечом, которым мне зелёнка кивнула.

Заваливаюсь я в щель — и на меня из пушки, блин, целятся! То есть, за воротами стоит этакий магострел-самоходка, с бородатой мордой в открытой кабине, и на меня хамски целится! Я даже в сторонку пару шагов сделал — так стволами вёл, паразит такой!

— А вы не охерели ли, уважаемые гномы? — осведомился я. — Я ведь и сломать ваше стреляло могу от обиды. Да и вас.

— А потому и целимся, — ни хрена не логично ответил борода из самоходки. — И не сломаешь.

— Поспорим? — уже начал переходить в режим «весело» я.

А то, блин, совсем охреневшие коротышки! Ну не пустили бы — хрен бы с ними. Но тыкать в Кащея артиллерией — хамство!

— Ты либо упырь высокоранговой, либо ещё какая пакость. Так что жди жреца и на ответы ответь! — обстоятельно ответил бородач.

— Я блин силой ломлюсь? Или угрожаю? Пушку убери борода, по-хорошему прошу, — по хорошему попросил я. — Или валю от вас, сволочи хамские, — предупредил я.

— Стоять! — в раздалось мне в спину, от какой то морды, вылезшей из самоходки.

Достали, решил я, выбрасывая тросы и задирая стволы самоходки вверх. Тяжело, даже жжётся слегка — мата на неё гнумы пожалели.

— Стою. Что-то хотел? — добро поинтересовался я у коротышки раззявившего пасть и лупающего буркалами.

— Напа… — проблеял он.

— Могу устроить. Но пока — не оно. И теперь я у ТЕБЯ, борода многогрешная, спрашиваю — что ТЕБЕ от меня, Кащея Бессмертного, надо, что ты меня останавливать стал? — полюбопытствовал я.

— Проверка на невраждебность Холодному, — выдал гнум.

— Холодное уже её провалило. Я уезжаю. И если будет хотя бы попытка агрессии — ворота и пушки вам не помогут. Всё, пока, — отпустил я пушки грохнувшей о землю самоходки.

И пошёл к воротам — ну реально, психи и свинторахи, хоть и коротышки. Не хочу с ними дел иметь, хотя что тут творится — интересно, конечно… Но у меня Ленка, так что нахрен…

И тут почувствовал… не мага. С ними у гномов ОЧЕНЬ сложно, редки, и с овладением колдунством у бородочей хуже, чем у людей, которые никаких блокировок и защиты не имеют. Люди не имеют, а у гномов с талантом небывальщины… ну талант, чтоб угробиться. Как-то так.

Так вот, чесал к воротам не маг, а рунный рисовальщик. Их ещё жрецами называли, но неверно, как по мне: жрали они столько же, сколько прочие бородачи. То есть дохрена, но не всех же жрецами называть?

А с богами, как по мне, к счастью — было никак. Не было их, что и хорошо. И надеюсь — не будет, и так всё не слава богу, чтоб его ещё славить, да.

А рисовальщик матерных граффити и гравировщик таких же надписях на механизмах чувствовался. И матершиной своей обляпан, да и чую. Хотя, возможно, как Ленка и предположила — душу чую, а не небывальщину магическую.

В общем, чешет и чешет. Но я аж замер, звук услышав и обернулся. Показалось — очень звук байк напомнил. Не рёв движка, а как у меня сейчас.

И примерно так и было — развеваясь чёрной бородой, на две половины разделённой, ехал довольно молодой на вид гнум. На магосамокате, натуральном! Пара колёс, между ними дощечка с гнумом, и руль.

И самокат, и гнум были исписаны матершиной, в том числе и гнумья рожа — то ли татуировки, то ли макияж магический — в такие тонкости применения гномьей обсценной лексики я посвящён не был. Но небывальщину вся эта персона, от макушки до самоката, корёжила знатно.

— Погодите, путник! — пробасил он. — Минуту, — уточнил он.

И провёл феерическую по скорости и сокрушительности… еплю подчинённых без смазки. В минуту оттрахал в мозг гномов-стражников столь виртуозно, что я аж заслушался.

После чего вытер лоб после трудов праведных и закосолапил ко мне.

— Вы… иди в жопу, — ни за что, ни про что, послал он кого-то. — На «ты»?

— Не вижу препятствиев, — несколько ошарашенно ответил я, но собрался, сделав ехидную морду.

— Ньялк, — представился он. — Бригадир торговый Холодного.

— Кащей…

— Слышал, — отмахнулся он.

А я желчно завидовал, стараясь не показать — всякие хамские коротышки, а то и свинотрахи связь имеют, всё контролируют, а я один как дурак.

— Мы тут посмотрели, ты почти нелюдь. Сильная, — выдал он. — И невраждебная.

— Сам ты нелюдь. Я очень даже людь, — буркнул я.

— На одну десятую — людь, — оскалился коротышка.

— Надо чего? — не стал я развивать тему.

Ну видно — надо что-то, иначе хрен бы всё тут это вот.

— За придурков — прощения просим, — погрозил он кулачищем придуркам. — Ты только по нежити работаешь?

— Вообще — нет, — озадачился я. — А что случилось?

— Василиски, лядь! Затрахали твари! И не взорвёшь сволочей — крепи повредим!

— Стопэ! — прервал я вопли коротышки. — А теперь медленно и два ра… нет, одного раза хватит. Но по делу — что за василиски? Не встречался, — признался я.

— Твари подземные.

— Метазвери? — уточнил я.

— Они самые. Лезут, сволочи! Работать невозможно, яды не берут, половину шахт… не твоё дело, — опомнился гном. — В общем, ждали мага людского, но справишься — не обидим!

— Меня хрен обидишь, я сам обидеть могу, — уточнил я. — И ни хрена это, Ньялк, не «подробно». Что за…

— Не тут же! Берёшься?

— Выслушать — берусь, — оскалился я, на что гнум почти незаметно досадливо пошевелил бородой.

Это у нас выходит, что расшифровали сигнатуру от сканера ворот. Послушали беседу и прислали переговорщика. Проблема, видно, есть, а тварь, точнее, твари вполне могут быть иммунны к доступному гномам.

Но это выходит… у них вообще прочих металюдей нет. Гномы-видисты? В принципе — и так может быть. Посмотрим, заключил я.

— Садись. Поговорим, — буркнул гнум, вскакивая на свой самокат, кивая на дощечку за собой.

— Вставай уж тогда, — уточнил я.

И забрался за гномом, охватив парой выпущенных из штанин тросов дощечку. Чтоб не навернуться, а то лапать рунного рисовальщика, обляпанного нарисованным… ну не особо я местным верю и не слишком они мне нравятся для такого.

Покатил борода к виднеющемуся… ну фасаду, иначе не скажешь. Такая, полухолм, полугора, а к дороге выходит этакая стрельчато-готишная фасадина, метров пятнадцати высотой, тридцати шириной. Встроенная в гору, её продолжение, по сути.