Плетеный человек
Шрифт:
— Поиграем, поиграем, — закачалась из-стороны в сторону тварь, вдруг рванув ко мне и… раскрываясь, как цветок!
Точнее, распыляясь… в общем, бывшее внешне плотной девочкой распалось на десятки полупрозрачно-серых детских голов. Смотревших на меня мёртвыми глазами с выражением ярости, страха… много каким. И выли хором “ПОИГРАЕМ-ПОИГРАЕМ-ПОИГРАЕМ!!!” И бетонный пол под ногами начал расходиться.
Крипота-то какая, отметил довольный я. Ну как довольный. Ребятишек, конечно жалко. Очень, если честно, даже глаза защипало. А кто был тварью —
Но тварь, став огромной и полупрозрачной, приблизилась. Так что, несмотря на не самые приятные переживания и искреннюю жалость к умершим, был я доволен.
И довольно нанизал и стал рвать воющую десятками ртов тварь в клочья. И долго она не продержалась, рассыпавшись золотыми искрами, оставив после себя ощущение сытости и… тошноты, если на чистоту.
— Покойтесь с миром, — произнёс я довольно дурацкую, но учитывая то, что они были нежитью, уместную фразу. — Пусть и во мне, — честно дополнил я, опустил взгляд…
— Сволочи мелкие, — печально констатировал я, но развивать тему не стал.
А стал думать, как мне свои ласты, сантиметров на двадцать закатанные в желебетон, из этого ставшего нормальным, вызволять.
Впрочем, долго не думал — вытянул распавшиеся тросам ноги, а потом выковыривал ботинки. Еле вытащил, блин!
А пока одевался — вспомнил, на кой меня вообще в этот гребучий бассейн занесло. И стал вскрывать шкафчики. Найдя здоровенное, два на метр, махровое полотенце. С песком, пальмами и морем.
— Ну, убил босса — положен лут, — сам не понял, с каким чувством констатировал я. — Что-то не нравится мне это место. Поеду-ка я, Лешему гостинец отдам, — так же вслух озвучил я.
И почесал напрямик к оставленному байку. А через пять минут городок сотрясло громкое Слово. И Слово это было ОЧЕНЬ матерное.
Дело в том, что я проходил мимо разбитой витрины какого-то магазинчика. Из которого на меня бодро желтели песочком и помахивали ветками пальм… десятки этих гребучих полотенец!
Хотя постояв, подышав, справился я с желанием всё нахрен разломать. И даже посмеялся, потому что невзирая ни на что — забавно вышло.
И потопал до байка, а на нём с места рванул от мёртвого города. Очень… в общем, тонкой и ранимой кащеистой душе, при всех прочих равных, нужно было время, чтобы нахрен забыть ряд моментов. И желательно подальше от этого проклятой обители неупокоенной мертвечины!
Доехал до поворота в Арискино в уже более или менее нормальном состоянии. Ну и заорал, заехав в “лесной коридор”:
— Леший!
— Здравствуй, Кащей, — вышел из непролазных кустов пухлик.
— И тебе не шибко смертельных хворей, — в ответ пожелал я.
Нечистик на секунду нахмурился, прикидывая, куда я его послал. Понял, что не особо далеко, просветлел, поклонился — не слишком глубоко, но не кивнул, а именно поклонился. И с любопытством уставился на меня.
— Обещал, — ответил я на вопросительный взгляд, доставая полотенце.
И
наконец-то обрел нормальное настроение и душевное, пусть и условное, равновесие.Дело в том, что пухлик, неверяще распахнув глаза, аккуратно протянул лапку к полотенцу. Осторожно прикоснулся, погладил. Осторожно принял, развернул на явно деформировавшихся руках… И стал приплясывать с совершенно счастливой мордой.
— Благодарности тебе, Бессмертный! Лепо-то как! — довольно приговаривал лешак, крутясь вокруг себя и вглядываясь в немудрящий рисунок.
Даже трогательно как-то вышло, отметил я про себя. Как реб… неважно. Не хочу вспоминать.
Ну и ладно, слово выполнил. А теперь…
— Кащеюшка, а не поможешь ли? — вдруг сбил меня с полушага голос Лешего.
— Тебе? — кивок. — Не знаю, — честно ответил я. — А что случилось-то?
А вот после ответа я чудом не упал на землю.
— Нечисть окаянная покою не даёт, Бессмертный! — был мне ответ нечисти лесной.
17. Оператор лесной
— Леший, — проникновенно обратился я.
— Чего, Кащей? — бережно сворачивая полотенце в рулон, ответил пухлик.
— Тебе. Докучает нечисть, — раздельно поинтересовался я, получив в ответ бодрые кивки. — И ты ни хрена сделать не можешь?
— Не могу, — явно не слишком довольно и даже слегка смущённо выдал нечистик. — Помоги, а?
— Это… — заскрежетал я извилинами, причём в этом скрежетании даже приняли участие тросы.
Правда, ничего толкового я не надумал: объективно этот конкретный Леший был сильнейшим нечистиком из мной встреченных. И вообще из всех встреченных. Даже ангелочек, при всех прочих равных, создавал меньшие возмущения небывальщины, нежели этот пухлый тип в Прадо.
Ну, положим, Леший — “не боевой” нечистик, и большая часть его сил — это вырастить лес. Но у него полные закрома подчинённых! Тоже, на минуточку, не самой слабой нечисти! В общем — фигня какая-то.
— Где шалит-то? — попробовал я заштопать порванный шаблон.
— В лесу, вдоль дорог и на полянах, окаянный! — дорвал мой шаблон до конца лешак.
— И ты с ним в ЛЕСУ ничего не можешь сделать?
— Не могу, Кащёй. Не вижу я его, — потупился пухлик.
Ну хоть что-то прояснилось. Но всё равно — бред бредом.
— Рассказывай. Смогу — помогу, — решил перестать офигевать и перейти к делу я.
— Вот и здорово, вот и славно, в долгу не останусь, Бессмертный, — поликовал лешак.
И в рамках мне известного — принимал на себя немалые обязательства передо мной. То есть, он мог ничего не делать и не отдавать. А я годиков через пять прийти, помахать пальцем в стиле морского царя “Должок!” и отнять у него Лес. Весь или половину, тут уж как небывальщина рассудит. То есть обманывать он меня не собирался. При этом представлял мне право решать, отдан ли долг или нет.