Плеяда

– Значит так, полковник. Если ты через час не будешь в Еремеево, я тебе всё припомню, все твои прошлые «заслуги». И я уже не смогу сдерживать желание ВКР повесить на тебя пару уголовных дел. У меня всё. Решай вопрос.

Пару минут поразмыслив, Диксон позвонил Эльбрусу.

– Владимир Сергеевич, я веду тяжелейший бой за Еремеево, а Каскад постоянно пытается вмешиваться в процесс управления, склоняет меня к действиям, не прописанным в утверждённом вами плане!

Диксон прекрасно знал, что не Эльбрус, не кто-то другой из вышестоящего руководства, в окончательном варианте плана не ставил свою подпись под размашистым «Утверждаю», но таким образом он попытался вызвать у командующего группировкой чувство сопричастности к идущему тяжелому бою, показывая командующего армией в виде препятствия, стоящего на пути к успеху сражения.

Но главной причиной этого звонка был тот факт, что Эльбрус являлся Диксону двоюродным дядей, и вот уже несколько лет оказывал некоторое покровительство, что уже неоднократно выручало командира бригады от обоснованных претензий со стороны своего непосредственного командования.

– Как успехи, Саша? – по-родственному спросил Эльбрус.

– Работаем, Владимир Сергеевич! Скоро возьму это Еремеево!

– Так что там Каскад, сильно мешает?

– Сил уже никаких нет! Прошу – оградите меня от его пустых придирок!

– Хорошо, - согласился генерал-полковник. – Не беспокойся, он тебя больше не потревожит!

– И ещё просьба, Владимир Сергеевич…

– Что?

– У нас в резерве армии есть отряд «Шторм». Дайте его мне, пожалуйста! Прямо сейчас! Он мне позарез необходим.

– Хорошо, - ответил Эльбрус, для которого решение такого уровня практически не отражалось на общей картине оперативной обстановки, складывающейся сейчас на фронте – это был далеко не его формат.

– Благодарю, - сказал Диксон.

Эльбрус позвонил командующему армией.

– Скажи, Сергей Николаевич, как у тебя развивается наступление?

– Дивизия, товарищ генерал-полковник, и семьдесят шестая бригада фактически выполнили уже задачу дня, ведут разведку боем для дальнейшего движения… а вот двести вторая забуксовала пока. Надеюсь, к вечеру они выйдут на назначенный рубеж.

– Ты вот что, Сергей Николаевич, отдай-ка в двести вторую свой армейский «Шторм», причём, немедленно! Нужно нарастить удар на направлении действий двести второй бригады!

– Товарищ генерал-полковник, «Шторм» предназначен для решения самой сложной задачи, по плану он будет действовать на первой линии обороны Сталегорска!

– Ты, Каскад, ещё дойди о этого Сталегорска! Мне что-то подсказывает, что без «Шторма» ты на этом Еремеево, и шагу не сделаешь!

– Я вас услышал, товарищ генерал-полковник! – ответил Каскад. – Разрешите выполнять?

– Действуй!

Отдав необходимые распоряжения относительно направления «Шторма» в двести вторую мотострелковую бригаду, Каскад связался с Диксоном.

– Полковник, чтобы ты там не топтался на месте, я даю тебе «Шторм». В двадцать ноль-ноль я жду от тебя доклада о взятии Еремеево. Если доклада не будет, ты у меня сам побежишь в это «бабка-село» с флагом в руках. Я достаточно ясно выражаюсь?

– Так точно, - ответил Диксон, представив, как его двоюродный дядя нагнул командующего.
– Ну что, - он повернулся к офицерам, находящимся на пункте управления. – Кто хочет воткнуть российский флаг в это село? – На глаза попался начальник артиллерии, - ты, Запал?

Майор молчал, молчали и другие.

– Ты что, не рад такой чести? – усмехнулся Диксон и убрав с лица улыбку, сказал: - В качестве моего представителя будешь действовать вместе с отрядом «Шторм». В боевых порядках. Связь будешь держать только со мной. Всё понятно?

– Так точно, - тихо ответил Запал.

– Не слышу, майор!

– Так точно, - чуть громче ответил начальник артиллерии.

– Вот так уже лучше, - удовлетворённо ответил командир бригады. – Поезжай, встречай «Шторм». Организуй всю работу.

***

После общей камеры в Знаменской комендатуре, Дизель вместе с остальными «преступниками», под конвоем был доставлен на окраину посёлка Травное, где базировался армейский отряд «Шторм». Расположение отряда было окутано колючей проволокой, словно это было местом лишения свободы, и все права за этой проволокой у прибывших сюда заканчивались. Кто был не согласен с таким утверждением, того быстро приводили в чувство резиновыми палками.

Командир отряда, которого все звали Зверем, на первом же построении всем прибывшим заявил, что его совершенно не волнуют причины, по которым военнослужащие «здесь собрались».

– Курил ты в неположенном месте, или расстрелял по пьянке мирных жителей, исправительные процедуры у всех будут одинаковые – вы должны кровью смыть свой залёт! – говорил Зверь, прохаживаясь вдоль строя и внимательно заглядывая в глаза «залётчикам». – Если кто-то вдруг хочет мне сейчас сказать, что всё это незаконно, пусть говорит, но ничего от этого не изменится, - Зверь улыбнулся, ища поддержку своей шутке среди «штормов», - ну, разве что, место в боевом порядке – такие умники в бой пойдут первыми.

В разношёрстном строю вновь прибывших стояло полсотни человек из самых разных частей и соединений Четвёртой армии, и вся эта масса людей практически безропотно внимала сейчас откровенному глумлению Зверя, который совершенно очевидно получал от своего положения большое удовольствие. Все прекрасно понимали, что вскоре их бросят в бой, откуда выйти живым удастся далеко не всем, и то, до следующего штурма, но никто не смел сейчас противиться разыгрываемому «шоу», обоснованно опасаясь расправы со стороны меньшей по численности, но хорошо организованной и слаженной группы «постоянного состава» отряда, во главе которого стоял Зверь. Не будь новые штурмовики сейчас разобщены и дезорганизованы, или будь среди них сильный лидер, способный повести людей за собой, Зверь бы не смог так паясничать, и скорее всего его бы просто растоптали за выраженное им отношение к стоящим в строю. И Зверь это тоже знал, а потому спешил – эти люди не будут представлять лично ему никакой опасности всего лишь пару дней, пока они не перезнакомятся и не самоорганизуются, и вот за эти пару дней ему нужно было их снарядить, немного потренировать, разбить на группы и отправить на линию фронта, на самый опасный участок – где, встретившись с противником, и приняв для себя новые угрозы и вызовы, штурмовики уже забудут про него, погрузившись в пекло войны. И даже если не забудут, то дотянуться до него, отомстить за унижения, уже не смогут никак.

Чтобы продлить срок разобщённости в коллективе, а значит обеспечить невозможность бунта, есть масса приёмов, наработанных человечеством за многие тысячелетия, и главный из которых – индивидуум должен быть всегда чем-то занят, что не будет позволять ему правильно оценить обстановку, сделать неутешительные для себя выводы и организовать сопротивление. Помните классику – «солдат, не занятый ничем более пяти минут, является потенциальным преступником». Всё это Зверь знал и умел, и именно из-за такой своей компетенции, находился на посту командира отряда, где выполнял важную для военного времени функцию – отправлял людей в ад.