Плейбоев не ревнуют

Роман узнал о том, что Брукс планирует отнести все неподтвержденные доказательства в местные СМИ, когда было уже слишком поздно. К сожалению, его брат Грэм тоже не понимал, что единственная цель Брукса – это уничтожить Саттона и его семью, даже если обвинения будут основаны на слухах и лжи. Но теперь ни Роман, ни кто-либо другой уже не могли остановить поток домыслов и голословных утверждений. Случилось то, что случилось.

И в этом не было вины Романа.

– Ну да, ты же никогда раньше такого не делал, – неприязненно заметила Грейси. Она уперла ладони в изящные бедра, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Как будто говоря: «Ну вот она я. И что же ты мне скажешь?»

– Я совершил ужасную ошибку, – произнес Роман. Его прямота заставила ее вздрогнуть от неожиданности. Но Роман верил в то, что нужно нести ответственность за свои действия, как бы трудно это ни было. – Я знаю, что принес тебе и твоей семье много горя. И мне приходится с этим жить. Но клянусь, мне не было ничего известно о планах Брукса, и я в них не участвовал. Я просто делал свою работу.

– Назови хотя бы одну вескую причину, по которой я должна тебе верить.

– Я не знаю таких причин. – На ее месте он бы тоже, наверное, себе не поверил.

Грейси, кажется, не нашлась что ответить.

– Я хочу у тебя кое-что спросить, – продолжил Роман.

Грейси покачала головой:

– Нет. Об этом мы не договаривались. Я здесь, только чтобы слушать, не забыл? Хотя это так на тебя похоже: забыть о своем обещании.

Прямо по больному. Похоже, она не собиралась давать ему поблажек.

– Можешь не отвечать. Я просто хотел узнать, почему ты позволила Саттону так с тобой обойтись?

Брови Грейси сошлись на переносице, выражая недоумение.

– Как именно?

– Он тебя унизил. Он не относится к тебе серьезно.

Она тут же изменилась в лице и приготовилась защищаться. Кажется, эти слова ее возмутили.

– Неправда! Он меня любит.

– Ты так к этому привыкла, что даже не замечаешь. – Роман грустно покачал головой. Саттон же типичный социопат. Роман сомневался, что он вообще способен на искреннюю любовь. Для этого он был слишком склонен к нарциссизму.

– Не замечаю чего? – рявкнула Грейси.

– Ну, например, что у тебя есть имя, и это имя – не Принцесса.

Грейси в раздражении закатила глаза:

– Это просто милое домашнее прозвище, а никакое не унижение.

– Домашние прозвища на деловой встрече? – спросил Роман, и уверенность Грейси пошатнулась. Ладно, ей действительно было несколько неловко, когда папа называл ее принцессой в определенных ситуациях. Особенно на деловых встречах. Но это же просто его стиль.

– И это еще цветочки по сравнению с тем, как он сейчас продал тебя мне, словно вещь, – добавил Роман.

Ох. Этот комментарий задел ее за живое. Грейси едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Роман был прав. То, как отец обошелся с ней сегодня, было более чем унизительно. Непростительно. Но она не верила, что папа намеренно проявил к ней неуважение. Просто он привык получать то, что хочет.

«И поэтому то, что он сделал, нормально?» – поинтересовался язвительный голосок у нее в голове.

Нет. Не нормально. И почему же она смирилась? Он бы никогда так себя не повел с сестрами Грейси. С другой стороны, они бы и сами не стали такое терпеть. Неужели она так сильно его обожает и так привыкла быть папенькиной дочкой, что просто позволяет ему вертеть ею как заблагорассудится? Пользоваться ее преданностью?

Ее затошнило от этой мысли.

Да, она могла свалить все на его болезнь. Но это просто значило бы солгать себе.

– Никто не заслуживает такого неуважения, – сказал Роман тоном, который она тут же узнала. К концу их отношений она слышала его часто. Он был зол. Но не на нее.

Он был зол за нее.

Грейси не очень понимала, что именно это означает и как ей следует это воспринимать. И что отвечать? «Спасибо»? «Это не твое дело»?

Прошло столько времени – почему ему до сих пор не все равно? Может, это какая-то уловка? Вдруг он опять пытается ее использовать, чтобы добраться до папы?

– Ты должна была послать к черту нас обоих. – В голосе Романа сквозила искренняя злость. И он прав, она должна была, но почему-то этого не сделала. Почему?..

Ее мысли вдруг словно врезались в препятствие.

Погодите-ка. Ведь Роман предложил сделку первым. Разве это не было неуважением? Кто он такой, чтобы осуждать ее отца? Или ее саму.

В ее груди вспыхнула ярость.

– Как можно быть таким двуличным?! Ты что, забыл, что сам это начал? Ты сам меня подставил!

– Да, – признал Роман без тени раскаяния в лице. – И это было неправильно. Совершенно неправильно. Но я и в самом деле не думал, что он так поступит. Я рассчитывал, что он вышвырнет меня из дома. Я бы сам отреагировал именно так, если бы речь шла о моей дочери.

Ох. Еще одно прямое попадание. Черт бы его побрал! Но тут он прав. Если у нее когда-нибудь будет ребенок, она никогда не поставит его в такое компрометирующее положение.

– Тогда почему ты просто не ушел? Ты ведь изначально не хотел ему помогать. Уверена, ты был бы рад оставить моего отца в подвешенном состоянии.

– Был бы, – согласился Роман. – Но я гораздо больше рад тому, что поговорил с тобой и ты меня выслушала. Это все, чего я хотел.

– Почему? – Грейси тут же пожалела об этом вопросе. Может, ей и не нужно знать причину. Потому что его взгляд…

Он всегда так смотрел на нее, прежде чем поцеловать. И они стояли так близко друг к другу…

– Вообще, я не хочу знать.

Она сделала небольшой шаг назад, надеясь, что Роман не заметит. Но он, конечно, заметил. В его глазах появился озорной блеск.

– Боишься, что тебе понравится мой ответ? Или просто боишься меня?

И то, и другое. Она даже не хотела это обсуждать, но Роман придвинулся к ней ближе, вторгаясь в ее личное пространство, и ее ноги как будто приросли к полу.

– У меня нет причин тебя бояться, – сказала Грейси, ненавидя себя за легкую дрожь в голосе.

– Я пришел сюда по просьбе твоего отца, но только за одним. – Роман слегка наклонился к ней. Грейси напряглась. Она уже знала, что он скажет дальше. – Чтобы увидеть тебя.

Черт, именно этого она и боялась.

Насмешливое выражение его лица говорило, как ему нравится ее мучить. А это действительно было мучение: стоять к нему так близко и не иметь возможности дотронуться. Как так получилось? Ведь всего несколько минут назад она его ненавидела. Ладно, может быть, это слишком сильное слово. А в числе проблем, которые омрачили их отношения, недостаток сексуального притяжения никогда не фигурировал. Даже в самом конце.