Плейбоев не ревнуют

Грейси поморщилась. Плохой знак. В последнее время настроение отца постоянно меняется. Наверное, это связано с опухолью.

– Я хотела обсудить с тобой разговор с Романом. Он не отрывал глаз от экрана монитора, словно Грейси не стоила того, чтобы тратить на нее время.

Это было очень неприятно.

– Что именно?

Грейси поняла, что ей придется сложнее, чем казалось. Однако она собрала волю в кулак, вздернула подбородок и произнесла четко, хоть и слегка дрожащим голосом:

– То, что ты сделал, было неправильно. Саттон поднял на дочь ледяной взгляд:

– И что же я сделал?

Вопрос в том, что сейчас делает она. Очевидно же, что он плохо себя чувствует. Такой бледный. Наверное, надо было держать язык за зубами.

Неуверенно Грейси продолжила:

– Я не хотела говорить с Романом, и тебе не следовало меня заставлять.

– Мы все чем-то жертвуем, Принцесса.

– Ты даже не спросил меня, согласна ли я. Это было унизительно и жестоко.

Саттон чертыхнулся себе под нос. И Грейси почувствовала, что готова, как всегда, отступить.

– Это был долгий день, и я устал. – Отец вздохнул. – У меня нет времени на глупости.

Так он считает ее переживания глупостями?

«Он плохо себя чувствует», – напомнила себе Грейси. Он умирает. Он ослаблен. Для такого человека потерять способность делать то, что он делает обычно, – наверное, высшая форма унижения.

«А как тогда объяснить двадцать шесть лет до того, как у него обнаружили рак?» – спросил надоедливый голос у нее в голове. Но после сегодняшнего разговора с Романом у Грейси не оставалось ни энергии, ни желания продолжать спор. Если бы не гора эскизов, которая ждала ее на рабочем столе в офисе, она бы поехала домой, забралась под одеяло и оставалась бы там, пока не восстановила бы чувство собственного достоинства. Но подобные поступки ей были не свойственны. Ведь она боец!

– Я, пожалуй, пойду, – промолвила Грейси, отходя от стола.

– Я с тобой еще не закончил, – раздраженно остановил ее отец. Он закрыл глаза, помассировал пальцами виски. Может быть, это не рак, а лекарства делают его таким вспыльчивым?

Грейси проглотила свою гордость и как могла спокойно спросила:

– Да?

– Мне надо, чтобы ты кое-что для меня сделала. – Отец посмотрел на нее, и его взгляд опять засветился нежностью. – Пожалуйста.

Это «пожалуйста» растопило ее сердце. Вся ее решимость в момент испарилась.

– Конечно. Все, что угодно.

– Я хочу, чтобы ты снова начала встречаться с Романом.

Грейси потребовалось несколько секунд, чтобы уяснить смысл его слов. Не может быть! И это после того, что она сейчас ему сказала?

– Встречаться с ним где?

– Встречаться – в смысле иметь отношения. – Не просьба, а требование. Грейси была так ошарашена, что не могла сформулировать ответ. Отец что, пытается торговать ее телом?

Наконец ей удалось выдавить:

– А ч-что, если он не хочет со мной встречаться?

– Он явно все еще в тебя влюблен, а мне надо знать, какие у него планы.

Все еще влюблен? О нет. Он же не имеет в виду…

Саттон бросил на нее беглый взгляд, а потом посмотрел снова, уже внимательнее. Наверное, на ее лице отразился ощущаемый ею ужас.

– Я не прошу тебя с ним спать. Просто сходи с ним на пару свиданий. Вы же были хорошими друзьями. Он может тебе что-нибудь рассказать, – продолжал Саттон.

Она ему что, шпион какой-нибудь? Джеймс Бонд в юбке?

Грейси не могла отрицать, что ей хотелось еще раз увидеться с Романом. Но это, конечно, просто любопытство. Ей всего лишь было интересно узнать, каким он стал, как он изменился. Но то, о чем просит отец, – безумие!

– Папочка, я не уверена, что смогу. Ты же знаешь, что я плохая лгунья.

– Так не лги.

Грейси нахмурилась, и взгляд отца смягчился.

– Принцесса, мне осталось не так уж долго, и я не хочу провести последние дни в атмосфере скандала. Брукс все еще намерен нас уничтожить, и мне кажется, что Роман помогает ему.

– Он сказал, что это не так.

Отец удивленно поднял брови:

– И ты ему веришь?

Грейси вздохнула. Конечно нет. Как она может ему верить? Он уже однажды ей солгал.

– Нет, не верю. – Она покачала головой.

Саттон протянул ей руку, и она вложила в нее свою ладонь. Его кожа была холодной и на ощупь казалась тонкой, как бумага. За последние несколько месяцев он очень сильно постарел. Отец пожал ее руку:

– Я хочу знать, чего ожидать, Принцесса. А ты единственная, кому я доверяю. Мне нужно, чтобы ты это сделала.

Ну вот, этим всё каждый раз и заканчивается. Опять она не смогла ответить «нет».

– Хорошо.

– Ты уже договорилась с кем-нибудь пойти на благотворительный вечер в эти выходные?

Грейси редко приглашала кого-то с собой на благотворительные вечера, но встреча в публичном месте, где будет много народа, – это хорошая идея. Хотя Роман всегда ненавидел официальные мероприятия. Но этот вечер устраивает организация «Добро пожаловать домой», которая занимается помощью раненным на войне ветеранам и их семьям, и Роман, который и сам был ранен, возможно, сделает исключение.

– Я предложу ему пойти… Но только как друг. Я не стану ему лгать или завлекать его. И если он скажет «нет», то на этом все. Я не буду его умолять.

– Поверь мне, Принцесса, – отозвался Саттон, с нежностью глядя на нее, – он не скажет тебе «нет».

Как, черт возьми, он сюда попал?

Откинувшись на заднем сиденье лимузина, Роман смотрел через тонированное стекло на проносящиеся мимо огни Чикаго. Грейси сидела напротив и говорила по телефону по-французски. Разрез ее шелкового вечернего платья персикового цвета открывал стройную загорелую ногу. У нее всегда были великолепные ноги.

Роман знал французский не очень хорошо, но достаточно, чтобы понять: Грейси разговаривает о работе. Через несколько минут она попрощалась и убрала телефон в сумочку.

– Извини.

– Все в порядке. – Роман опустил взор на ногу, выглядывающую из разреза платья. – Этот вид не дает мне скучать.

Грейси посмотрела на него с раздражением:

– Серьезно?

Роман ухмыльнулся и уточнил:

– Вид на город.

Хотя Грейси, конечно, отлично понимала, на что он действительно смотрел. И он не мог не заметить, что, несмотря на это, она даже не попыталась прикрыть ногу.

Ей нравилось, что Роман на нее смотрит. А ему нравилось то, что ей это нравится. Похоже, за последние семь лет его влечение к ней нисколько не уменьшилось. Мускусный аромат ее парфюма окутывал его словно теплое одеяло. Ее светлые шелковистые локоны, заколотые на затылке, обнажали длинную, тонкую шею, которую Роману хотелось поцеловать, и украшенные бриллиантами ушки. В юности Грейси была задиристой милашкой с опасным блеском в глазах. Теперь, в двадцать семь, она стала настоящей красавицей. И, несмотря на их давний разрыв, он все еще испытывал рядом с ней чувство близости, которое сам не вполне понимал.