Плоды проклятого древа

— О, вернулся, — Эгида заметил меня и прекратил свои метания. — Как, в порядке?

— Жить буду, — почему-то меньше всего мне хотелось сейчас изливать кому-то душу. Может от того, что боялся не выдержать и заплакать. — Кто-нибудь чувствует себя умирающим? Тошнота, ухудшение зрения, слабость?

Призрачный Сталкер дернулась, будто собиралась сказать очередную грубость, но почему-то передумала. Остальные только покачали головами.

— Ладно, тогда время терпит. Во всяком случае, если вы не умрете в ближайшие часы, я успею починить эту рухлядь и смыть с нее кровь.

Все бы сейчас отдал за глоток «мистера Хайда». Или хотя бы обычной воды. Надо было поинтересоваться у санитаров, где они ее добыли. А, пофиг. Скоро будем дома… наверное. Я уселся в тени модуля прямо на землю, достал смартфон и принялся записывать все идеи по усовершенствованию и развитию «Лотоса». Сегодня я оказался не готов, но больше такого не повторится.

Когда мы покинули Броктон Бей, была половина двенадцатого. Сейчас в Мехико, с поправкой на часовые пояса, было почти шесть. Солнце клонилось к закату, а застилающий небо смог от пожаров превращал его в болезненно-багровый кругляш, нависающий над горизонтом. Кислород в патронах давно кончился, так что я разгерметизировал костюм, но воздух вокруг оказался именно таким, как и ожидалось — то есть горячим, выгоревшим, воняющим дымом. Даже с большой натяжкой его не получалось назвать свежим.

А ведь однажды так будет везде.

Мы не можем убить Губителей. Если бы могли, это бы уже случилось за прошедшие двадцать лет. Сегодня в битве участвовали сотни кейпов, включая Триумвират, и не похоже, чтобы это сильно впечатлило Бегемота. Он и его проклятая родня вернутся спустя три-три с половиной месяца и продолжат сжигать, топить и сводить с ума. До тех пор, пока не останется ничего, только мертвая земля и безразличные звезды над ней.

— Эгида, — позвал я. — Как закончился бой? Бегемота прогнал Триумвират?

— Ты не видел?

— Я не вылезал из операционной палатки.

— Прилетел Зион, начал долбить Бегемота лучами золотого света, так что он тут же зарылся в землю и больше не показывался.

А, ну вот. Вот кто может прогнать Губителя. Но опять же — только прогнать. Если он мог уничтожить любого из них, то почему не сделал этого до сих пор? И если он единственный, кто на это способен, то какой смысл бросать на убой всех остальных?

Тем временем Триумвират, Оружейник и Дракон закончили обсуждать какие-то свои темы. Легенда взмыл в небо и тут же исчез вдалеке синим росчерком. Эйдолон просто телепортировался — во всяком случае, исчез он мгновенно. А Александрия направилась к нашей компании.

— Магистерий, — требовательно произнесла она. — На пару слов.

Я поднялся на ноги. Наверное, мне нужно было удивиться, чего одной из Триумвирата понадобилось от меня, но я был слишком измотан, чтобы пугаться или восторгаться.

— Успела кое-что разузнать о твоих сегодняшних успехах, — сказала она сухо. — Ты недурно проявил себя для своего возраста.

Недурно. Я проговорил это слово в уме, и оно показалось мне невероятно смешным. Недурно. Вот это она называет «недурно»?

— Позволю себе с вами не согласиться, — пробормотал я в ответ. — Это не тянет даже на «удовлетворительно».

— Вот как? Сколько кейпов прошло через твои руки?

— Я сбился со счета… мэм. Около семидесяти или восьмидесяти.

— Семьдесят два, если точно. Из них выжило пятьдесят один.

— Это значит, что у меня на руках умер почти каждый третий.

— Если бы не твое вмешательство, погибли бы все.

Натянуто. Как минимум один Бугай имел шансы выкарабкаться и без моей помощи.

— Или не погибли. Будь здесь Панацея, она бы спасла всех. Намного больше, чем я.

— Панацеи здесь нет, — отрезала Александрия. — А ты есть. И созданные тобой устройства уже оказали реальную пользу.

— О какой реальной пользе вы говорите? — я указал пальцем в сторону Тропы. — Бегемот жег город в течение семи часов, и если бы не появился Зион, жег бы его и дальше.

— О такой, что полсотни кейпов, которые не умрут от лучевой болезни, в следующем бою смогут сдерживать Губителя достаточно долго, чтобы появился Зион. О такой, что полсотни героев не позволят распоясаться злодеям в своих городах, удержат их от сползания в хаос и анархию, — она откинула прядь волос за спину. — Губители недаром получили свое название. Они убивают наш мир, медленно но неотвратимо, и чтобы сдержать их, не дать им разрушить все, нужны герои. Не в профессиональном смысле, а истинные.

Она оглянулась на остальных Стражей, после чего обошла «Лотос» кругом.

— Расскажи об этом устройстве.

— Это не одно устройство, а несколько различных, объединенных в одну систему. Коряво получилось, но у меня просто не было идей, как заставить все работать в синергии. Вот эти лазерные сканеры снимают биометрию. Эти штуки, похожие на толстые тупые клешни — ДНК-сканеры. Вот этизаостренные радужные кристаллы — самый главный элемент. Я вырастил их, чтобы сымитировать силу Панацеи, они получают данные от ДНК-интерпретатора, который вычисляет закодированные параметры организма, и генерируют излучение модулированной частоты, под действием которого денатурированная биомасса, поступающая по этим трубкам, преобразуется в здоровую ткань, — Я скривился под маской. — Как можно заметить, система, мягко говоря, далека от совершенства. Двадцать один человек сегодня заплатил за это жизнью.

— Излучение модулированной частоты, вот как… — на лицо Александрии на мгновение наползла задумчивость. — Ясно. А это похоже на ультрафиолетовую лампу.

— Это она и есть. Взял в городской больнице одну списанную и починил.

— А вот этот массивный модуль?

— Второй главный элемент. Антилучевая пушка. Гасит наведенную радиоактивность. Единственное, к чему у меня нет нареканий, и то потому, что в основе лежит технология Героя.

— Ты смог повторить ее?

— Куда там. Просто копался в архивах и наткнулся на описание. Если не ошибаюсь, он использовал огромную дисковую антенну, чтобы нейтрализовать радиоактивное заражение в Нью-Йорке после атаки Бегемота. Ну, я и попытался сымитировать эффект.

— Сколько времени тебе нужно на оптимизацию технологии?

— Не могу сказать, я и так все переусложнил.

— Я рассчитываю, что ты справишься. Но не зацикливайся на одном подходе. Можно лечить раненных. А можно сделать так, чтобы раненных стало меньше. Губители отступают, если получают тяжелые повреждения. Если сможешь создать что-то, способное нанести им ущерб — сделай это.

— Нанести ущерб почти неуязвимой твари, аннигилирующей все в километровом радиусе и свободно манипулирующей тераджоулями энергии? — я скептически приподнял бровь. — Ну, если вы так просите…

— Я не прошу, Магистерий, — вздохнула Александрия. — У меня пока еще есть право приказывать.

— Я подумаю, что тут можно сделать.

На самом деле я подумал, что если песня снова зазвучит, лучшим вариантом для меня будет проделать себе дырку в черепе. О судьбе жителей Лозанны, Лондона, Мэдисона я знал слишком хорошо.

Александрия улетела, превратилась в темную точку на фоне небосвода, а потом и вовсе скрылась из виду. Дракон любезно согласилась подбросить нас до Броктон Бей в своем модуле. Скажу честно, это был даже не эконом-класс, но выбирать не приходилось. Когда приземлились, я решил отправить Кэсси SMS, но впал в ступор, не зная, что написать. Наконец, решил ограничиться лаконичным «я жив».