Плохая девочка. 2 в 1

– Что?

– Мне жаль.

– Вот сука. – Брякает Алина, хватаясь за голову.

– Прости. – Говорю я, доставая из сумки вибрирующий телефон.

На экране написано: «Виктор». Мы договаривались, что он заберет меня после учебы, и мы покатаемся или сходим вместе куда-нибудь. Пока я раздумываю, скинуть ли вызов или ответить, Алинка случайно замечает имя звонящего абонента на экране и вздыхает. По ее потухшему взгляду вижу, какие эмоции она испытывает.

Я открываю рот, чтобы извиниться, попытаться объяснить, что это все из-за того, что в трудный момент рядом со мной не было никого, кто бы поддержал. Хочу сказать, что мы с ним не встречаемся, что у нас ничего не было и не будет, и что я не испытываю к нему симпатии и категорически исключаю возможность романтических отношений между нами. Но вдруг осознаю, что не могу соврать Алине, я слишком ее уважаю.

Виктор не Кай, у меня не сносит от него крышу, не мокнет нижнее белье от его взглядов и прикосновений, и я не теряю контроль в его присутствии. Он – полная противоположность Каю, который никогда не хотел жертвовать свободой. Но нежность, которую я испытываю к Виктору, каждую минуту заставляет меня сомневаться в том, какие отношения мне нужны – здоровые, в которых ощущаешь уверенность и спокойствие, или изматывающие, полные переживаний, боли и страсти.

Достаточно просто сравнить. Не самих парней, а то, как себя чувствуешь с ними, и разум тянется туда, где стабильность и уверенность, где все понятно, и нет места неприятным сюрпризам, лжи и грязи. А сердце… Оно такое глупое. Доверчивое, неразумное. Его надо беречь. Освобождать от всякого хлама.

Алина уходит, не сказав больше ни слова и оставив меня в полном замешательстве.

– Да. – Отвечаю я на звонок. – Уже иду.

Я вижу их с Ником, когда они выходят из универа и садятся в его машину. Мне, правда, жаль, что я все разрушила, и что мы больше не болтаем все втроем и не смеемся над новыми сплетнями. Мне безумно жаль, что я перестала быть частью нашей сумасшедшей компании, но я не перестаю их любить. Эти двое – самые веселые и добрые ребята из всех, кого знаю.

– Чего это ты? – Встречает меня на парковке Витя.

– Что? – Не понимаю я.

– Свой нос повесила.

Холодный ветер играет его волосами, румянит щеки.

– Нет, просто устала. Двинских назначил меня редактором университетской газеты, теперь придется много трудиться и задерживаться после учебы.

– Так ты теперь важная шишка в универе? – Серебров кладет свои ладони мне на плечи.

– В общем, да. – Шутливо отвечаю я.

– Значит, улыбнись! – Встряхивает он меня.

Я пытаюсь улыбнуться, и Витя радостно восклицает:

– Вот они!

– Кто? – Теряюсь я.

– Мои любимые ямочки на щеках! – Он касается пальцами моих щек, смотрит восхищенно. – Так-то лучше.

Я стою неподвижно. Мне вдруг делается страшно, что Ник с Алиной нас увидят. И одновременно с этим мне так хорошо, что больно дышать.

– А я сегодня обнаружил, что уже не хромаю. – Сообщает Витя радостным, возбужденным голосом. Он наклоняется ко мне, и его зеленые глаза темнеют, становясь похожими на густой, туманный лес. – И это значит, что скоро. Я. Вернусь. В хоккей!

– Ура! – Радуюсь вместе с ним.

Серебров меня подхватывает и кружит, а я наблюдаю в этот момент за его красивым лицом и чувствую, как бешено колотится сердце, и кровь бежит по моим венам быстрее.

– Заедем ко мне? – Он ставит меня на землю. – Мама сегодня печет пироги, приказала привести тебя, хочет угостить.

– Прям приказала? – Уточняю я со смешком.

– Она очень властная. – Шутит он, изображая ужас. – Иногда я сам ее боюсь. Да что там иногда – часто.

Мы смеемся, и тут идиллию прерывает звонок. Я достаю телефон.

– Это Кай.

– Почему ты не берешь? – Спрашивает Витя, заметив мое колебание.

– Он не звонил и не писал мне с того дня.

Жар поднимается к моим вискам, бьет в лицо. Если Кай решил, что наши ночные приключения не были недоразумением и ошибкой, то обсуждать их прямо сейчас и при Вите я точно не хочу.

– Ответь. – Хрипло говорит он.

И я послушно жму на кнопку:

– Да. – Подношу аппарат к уху.

– Мариана. – Голос Кая звучит глухо. Определенно что-то случилось. – Звонила моя мать.

– В чем дело?

– Бабушке совсем плохо, она в больнице. Я подумал, ты тоже захочешь знать.

Кай

Мариана подъезжает к дому на машине Сереброва, и мой мир словно останавливается, когда ее взгляд встречается с моим. Я вижу через лобовое стекло, как она что-то говорит ему, и тот качает головой, хмурясь.

– Я могу отвезти тебя, – доносятся до меня обрывки разговора через приоткрытое окно с водительской стороны.

– Незачем. – Уверяет Мариана. – Да все будет нормально, не переживай.

Эти слова ранят меня, точно ножи.

Она выходит из машины, и Серебров следует ее примеру. Я сжимаю зубы.

– Привет. – Говорю ему, но ни один из нас не протягивает другому руку.

– А что с Хвостиком? – Подходит ко мне Мариана. На ее лице написано сильнейшее беспокойство. – Я же не могу оставить его без присмотра.

– Эмилия присмотрит за ним. – Отвечаю я. Ветер доносит до меня аромат карамели и ирисок, идущий от ее волос, и у меня перехватывает дыхание. – Она ушла к врачу, но я напишу ей сообщение, попрошу присмотреть.

– Мы могли бы купить переноску. – Закусывает губу Мариана.

Не доверяет ей.

– Так долго в дороге, запертым в клетке – к чему животному такие испытания? – Отметаю я ее предложение. – Не переживай, все будет хорошо, она о нем позаботится.

– Тогда я возьму кое-какие вещи, и в дорогу, да?

– Чем раньше мы выедем, тем лучше. – Киваю я.

– Хорошо. – Соглашается она. – Тогда пойду, соберу сумку.

Мариана делает шаг в сторону дома и тут же останавливается. Вспоминает про Сереброва. Забыла попрощаться.

– Вить, я буду держать тебя в курсе. – Мнется она, подходя к нему.

Он бросает на меня напряженный взгляд.

– Точно не хочешь, чтобы я поехал с тобой? – Говорит он, наклоняясь к ее лицу и понижая тон, чтобы я не слышал.

Это вызывает у меня лишь усмешку. Но когда Серебров кладет ей руку на плечо, огонь ненависти к нему разгорается в моей груди с новой силой.

– Неизвестно, насколько это затянется. – Вздыхает Мариана. – Тебе не стоит пропускать процедуры и учебу из-за этого.