Плохие девочки не плачут. Книга 3

Обожаю есть свежую клубнику в шоколаде. Едва уловимая кислота и сказочная сладость. Обожаю пить ледяное шампанское. Пузырьки приятно щекочут нёбо, дразнят, наполняя искристым весельем.

Обожаю ощущать любимого мужчину рядом, растворяться в его аромате. В сигарах и алкоголе, в терпком запахе зверя.

Не хочется никуда уходить, не хочется шевелиться. Боюсь спугнуть, развеять чары, вновь рухнуть на грешную землю.

Фон Вейганд устраивается возле меня, в непосредственной близости, усаживается легко и непринуждённо, точно мальчишка.

Задорно пылают Бенгальские огни, за окном завывает вьюга, а здесь горячо. Так горячо, что кожа плавится будто воск.

Мы кормим друг друга сочными ягодами, и на губах тает багрянец. Пальцы липнут, но это не мешает жарким ласкам.

Интимный момент.

Не для прессы.

Скоро забрезжит рассвет, история оборвётся, последует продолжительная пауза. Потом будут фальшивые улыбки, игра на публику, торжественный свадебный марш. Однако сейчас повествование в самом разгаре.

— Как ты умудряешься поддерживать такую потрясающую форму? — вопрос вырывается машинально.

А ведь действительно.

Стальные канаты мышц едва ли сочетаются с сидячим образом жизни бизнесмена. Это в кино и на страницах дамских романов все миллионеры выглядят как фитнес инструкторы. Сплошь красавцы да качки. Суровая реальность сильно отличается.

Открой список Forbes.

Плачь и смотри.

Не спасает ни теннис, ни гольф. Ни даже персональные тренеры и опытные пластические хирурги. Зато ребята при бабле. И возраст 70+ лишь подогревает интерес. Прекрасные кандидаты.

— Занимаюсь йогой, — отвечает коротко.

Явно стебётся.

Издевается над моим воображением.

— Типа тех кришнаитов, что оборачиваются в простынь и каждое лето пляшут у меня под окнами? — уточняю с нарастающим ужасом. — Медитация, просветление, прочистка чакр? Абсолютно бесплатный выход в астрал? Умоляю, опровергни.

— Ну, всё не настолько серьёзно, — усмехается. — Ровно час, каждый день по специальной программе.

Выдыхаю с явным облегчением.

— Не пойми превратно, ничего не имею против, — поспешно оправдываюсь. — Но однажды эти сектанты чуть не затащили нас с Машей на семинар под многообещающим названием «Женское лоно». Тут у любого нервы сдадут.

Медлю, не отваживаюсь допрашивать дальше.

Однако слова не задерживаются, новые фразы вылетают на автомате, быстрее, чем успеваю прикусить язык.

— А ты не поёшь? — выдаю с затаённой надеждой. — Вот эти все «Харе Кришна, Харе Кришна»? Под аккомпанемент бубнов?

Фон Вейганд залпом опустошает бокал.

— Не пою, — признаётся с долей сожаления. — С голосом не повезло.

Лукавит гад.

— Не заливай, — отмахиваюсь. — У тебя обалденный голос. Как вспоминаю “I think I’m in love”, тогда по телефону, так до сих пор покрываюсь мурашками.

Слушать и кончать.

В пошлом смысле, разумеется.

Хм, пожалуй, он единственный человек на свете, который способен вы*бать голосом. Без какой-либо дополнительной стимуляции.

Или я такая впечатлительная?

Нет, просто он ох*ительный.

— Давай поболтаем об умном, — перевожу беседу в иное русло, отчаянно пытаюсь не удариться в разврат. — Например, о литературе. Что сейчас читаешь?

— Тебе не понравится, — насмешливо хмыкает.

— Намекаешь, будто не доросла? — интересуюсь подозрительно. — Оскорбляешь? Хранишь тайну государственной важности?

— Никакой секретности, — заверяет мягко. — Автор — Ли Куан Ю. Книга называется «Из третьего мира — в первый. История Сингапура».

— Масштабненько, — одобрительно киваю. — Ну, это по работе. Для общего развития. А для души? Какие любимые произведения?

— Угадай, — заговорщически подмигивает.

Опять наполняет бокалы шампанским, подносит крупную ягоду к моим устам, почти касается. Лишь стоит приоткрыть рот, отступает. Дразнит, съедает сам.

— Нечестно! — взвиваюсь, хлопаю его по плечу.

— Угадывай, — произносит с нажимом. — Даже дам подсказку. Их три. Видишь, шансы назвать хоть один правильный ответ довольно высоки.

Возможно.

Но моя вера в себя пошатнулась после Ли Куан Ю.

Противник полиглот, знает столько всего, что мне и не снилось. Победа призрачна, однако не станем сдаваться.

— Булгаков, — совершаю пробный ход. — «Мастер и Маргарита».

— Нет, — обламывает без лишних церемоний.

— Хвала небесам, — восклицаю радостно.

— Негативно относишься к творчеству Булгакова? — посмеивается.

— Наоборот, — мигом опровергаю кощунственное заявление. — Прусь не по-детски. Почти как от Оскара Уайльда или от Остапа Бендера. Тут загвоздка в ином. Слишком ревностно отношусь, не готова ни с кем делить.

Неисправимая собственница, желаю всем владеть единолично.

— Обидно, если люди ограничиваются поверхностным восприятием, называют эту историю любимой лишь по инерции, отдают дань моде, не пытаясь разобраться в хитросплетении смысловых пластов.

Неблагодарные, не ценят истину.

— А ведь суть книги не в забавных сценах, не в едкой сатире на советские времена. Там пугающая глубина. Бездна, в которую жутко заглядывать. Перечитываешь и открываешь новое. Слой за слоем. Или не открываешь. Замираешь, ощущаешь разгадку поблизости, но добраться до неё не выходит.

Правда всякий раз ускользает, скрывается за очередным поворотом.

— Он редактировал роман на смертном одре. До последнего дня, несмотря на чудовищные мучения. Он шептал «чтобы знали, чтобы знали». И что? Разве люди знают? Пихают его цитаты везде. По поводу и без.

Лепестки роз посреди дерьма.

Это могу делать только я.

Избранная, с манией величия.

— Каюсь. Сама такая. Не достойна произносить. Но по привычке рискну. Внимание всегда цеплялось за фразу о Фаготе. О рыцаре, который сочинил неудачный каламбур в беседе про свет и тьму. О том, кому пришлось прошутить несколько больше и дольше, нежели он планировал.

Знакомо, да?

Однажды доиграюсь до пожизненного, ибо регулярно нарываюсь на летально-фатальные приключения.

С моим авантюризмом в ад без очереди пропустят.