Плохие мальчики не влюбляются
Шрифт:
И – да: когда я рвался сюда, мне хотелось вмазать ей как следует чем-нибудь убойным по симпатичной мордахе. Но это не мои методы. Слишком грубо. Да и невыносимая боль, уже не рвет нервы. Отпускает. Эта эмоция замещается другой. Я вспоминаю еe "скорпиона"…
С девочками кулаками не воюют. Тем более с такими конфетными. Я нагну тебя изящнее, Царeва!
Сдергиваю худак, снимаю кроссовки. Расстегиваю рубашку. И медленно… очень аккуратно… чтобы не разбудить, ложусь с ней рядом.
Ерзает. Я замираю, позволяя ей опять уснуть поглубже. И когда она начинает ровно сопеть, с мстительным
Включаю телефон. Поправляю прядь с еe лица. Беззвучно делаю несколько снимков нас в обнимочку. Прячу телефон в карман. Нет, это не весь нагиб.
На её тумбочке будильник. Перевожу его на три часа позже. И, закрыв глаза, расслабляюсь. Меня быстро вырубает после бессонной ночи.
Но так же быстро и врубает обратно от вопля её маман:
– Дина!!!
Мы подлетаем на кровати как от сирены.
Динка в шоке прижимает к себе одеяло, хлопая на меня глазами. Переводит взгляд на стоящую в дверях мать. Лицо той так наливается кровью, что по цвету уже близко к фиолетовому.
Такое вот алаверды, Царeва.
– Пожалуй, мне пора!
С кайфом впечатываюсь губами в щеку ошарашенной Динки. И, подхватив свои вещи, сваливаю мимо маман, по лестнице вниз.
Наверху армагедон!
Два-один, чудовище. Тормози. Со мной игры плохи!
***
Дина
Моя щека горит от пощёчины, в глазах искры. Во рту привкус крови. Пока мать орeт, трясущимися руками натягиваю одежду. Меня срывает на истерику от произошедшего и её воплей.
– Ааа!!! – рявкаю ей в лицо.
Сбегаю вниз по лестнице и, хватая кочергу от камина, крушу к чертям стену с моими кубками и медалями.
– Что ты делаешь?! – вопит она, застывая на лестнице.
– Ненавижу! Ненавижу!!! – раскрутившись, швыряю кочергу.
– Истеричка!
– Отдай мне мои деньги! Вот это, – поднимаю я с пола серебряную медаль и швыряю ей в ноги, – премия четыре миллиона вместе со спонсорскими, а вот эта, – швыряю ещё одну, – три с половиной. Отдай мои деньги, я хочу отсюда уйти!
– Деньги тебе отдать?! – смеется в ярости мать. – А ты знаешь сколько стоит делать из тебя, бездарщины, чемпионку?! Твои деньги все вложены! В тебя!
– Это неправда!
Размазываю по щекам слезы.
Мама хватает с камина кожаную папку. Вырывает оттуда бумаги.
– Ты знаешь, что это, моя дорогая? – трясет ими в воздухе. – Это извещение твоего неприкаянного папеньки о том, что как только тебе исполнится восемнадцать, он прекращает выплачивать те копейки, что шлет и продает Дагерам этот дом! Ты задумывалась откуда на это все деньги? На твоего тренера, школы твои, поездки, врачей мастер-классы в Лондоне, Праге, Токио?! Хоть приблизительно представляешь цену всему этому?!
Нет. Я не представляю.
– От тебя же не требуется ничего, кроме результатов! Мы скоро останемся на улице! А впереди у тебя – шанс взять золото и щедрую премию! И где ты будешь завтра, если не сделаешь этого, а?!
Шокированно смотрю на шелестящие бумаги. Я столько лет впахивала и,
в результате, у меня ничего нет? Зачем тогда?…– Ты будешь на улице! Нищей, никчёмной, никому не нужной!
– Где мои деньги?… – хватаясь за горло шепчу я.
– Их нет! Они все потрачены! Надо пахать, дорогая моя! – язвительно. – До восемнадцати у тебя только один шанс. Давай! Хватит жрать! Хватит таскаться! Работай!
Швыряет бумаги мне в лицо. Закрывая глаза, чувствую как они шоркаются по моей коже.
– Белла Арнольдовна будет приезжать к тебе в школу после уроков, – тон становится спокойный и холодный. – Вам выделят зал для тренировок. Надеюсь, у тебя хватит мозгов в твоей крошечной милой головке расставить приоритеты ПРАВИЛЬНО! – рявкает она напоследок.
Поправляет манерно прическу.
Обессиленно сдергиваю с дивана плед, выхожу на улицу. Накинув на плечи, ухожу на задний двор. Там пожарная стальная лестница. Поднявшись на пролeт, укутываюсь и сажусь. Прижимаюсь горящей щекой к перилам.
Завтра мама уедет на неделю решать вопросы с моей дисквалификацией. Она мой агент до совершеннолетия. А я отправляюсь в интернат, пока она решает все эти вопросы.
– Доброе утро!
Поднимаю заплаканные глаза. Дед Дагера в длинном халате с кружкой в руке.
– Здравствуйте, Марк Давидович.
– Не сидели бы Вы, юная барышня, на холодном. Вам еще детей рожать.
– Мне, Марк Давидович, это непринципиально. Боюсь, материнство мне не грозит, – зачем-то откровенничаю я.
Марк Давидович приятный старичок.
– Глупости. Бог даст, дети будут.
– Бог мне уже дал маму, – куксюсь я.
– А что это у Вас, Диночка, с лицом? – приглядывается тревожно внимательнее.
– Что? – смущаюсь.
Отводит взгляд, поджимая губы. Тут же догадываюсь – что у меня с лицом.
– Ерунда! –улыбаюсь я. – Это карма. Нечаянно разбила лицо одному человеку. Вселенная шмякнула мне в ответ.
Мы неловко молчим.
– Марк Давидович, а Вы покупаете наш дом? – решаюсь я на вопрос, мама могла и соврать.
Пожимает плечами.
– Я уже купил его, деточка. Но еще некоторое время он будет в аренде у вас. Только пусть это будет нашим с тобой секретом. Этот дом – подарок для одного из моих внуков.
– Ясно… Конечно.
– Хорошего дня, Дина.
– И Вам, Марк Давидович, – выдавливаю из себя улыбку.
Мой дом будет принадлежать ангельскому подонку? Его рейтинг в списке моих антипатий неумолимо растет.
– Дина! – слышу крик мамы. – Белла Арнольдовна приехала. Где ты прячешься, негодяйка?!
С отвращением в душе бреду домой.
Глава 3 – Фея с топором
Рафаэль
– Как же ты красив, мой мальчик, – Серафима гладит меня по волосам. – Копия своего деда.
Они знают друг друга с детства. Но Серафима – второй его поздний брак. Основанный скорее на чувстве глубокого родства и уважения, чем на любви или страсти. Они знают друг друга с детства.
Хмурясь, не свожу взгляда с дома Динки. Я хотел, вообще-то, поговорить перед своим отъездом в школу. Чтобы раз и навсегда выяснить отношения.