Плохие Манеры

— Ага, как же. — настороженно отвечаю, пока мы входим в нужный кабинет.

Комната довольно быстро заполняется однокурсниками, все потихоньку рассаживаются по местам и достают тетради и ручки.

Я авансом готовлюсь страдать по Светлане Петровне и рисовать дальше новую мангу, как меня встречает приятный сюрприз.

Мисс Алена, а именно так довольно молодая преподавательница просит к ней обращаться, оказывается какой-то невероятной зажигалочкой, умеющей и весело проверить какой словарный запас у кого в голове и с интересом преподать новый материал.

Пара пролетает незаметно и слишком быстро, словно несколько веселых озорных минут. Первый раз с начала учебы мы всей группой блаженно улыбаемся, покидая аудиторию.

И лишь около самого выхода из университета я вспоминаю о назначенном мне рандеву. Душевно прощаюсь с Катей. Неизвестно, когда еще увидимся после сегодняшнего. Только вот, в отличие от меня, она совершенно неверно расценивает ситуацию и, узнав куда, а главное, на встречу с кем я направляюсь, начинает оживлённо предлагать мне зеркало, расческу и новую помаду, которую она еще ни разу не использовала.

Максимум, что могу — это посмотреться в зеркало, чтобы убедиться: достаточно ли воинственно я выгляжу и не дергается ли предательски глаз?

— Ты чудесно выглядишь! — не помогает подруга. — Очаровашка.

Расческа формата «мини-раскладушка» — сразу мимо. Такой не проткешь врага…

А помада слишком яркого алого цвета, для боевого раскраса не подойдет.

Глава 8

Путь до дверей злосчастной аудитории видится мне безжалостным испытанием на прочность. Словно я иду сквозь дремучий лес по одной-единственной тропинке, вокруг которой скалятся чудовища, проверяющие не передумает ли красная шапочка, не смалодушничает, не захочет ли убежать от главного злодея, извращенца серого волка.

А ведь мысль броситься со всех ног к выходу и мчаться, не оглядываясь, настырно тарабанит в голове азбукой Морзе.

Три точки, три тире, три точки.

SOS

Ну вот зачем я понадобилась этому типу, помешанному на детской манге? Причём конкретно так помешанному.

Тот его бешенный взгляд в книжном магазине я отчётливо помню до сих пор. Этот имбецил даже имел наглость мне пару раз присниться. Правда немного в странном амплуа, но я списала все на траматизацию мозга в связи с перенесенным стрессом.

Тропинка заканчивается, предательски грохот сердца усиливается, а язык готовится к мгновенной атаке. У меня вообще с ним проблемы с самого детства. Довольно серьезные. Называются: словесное недержание. Я иногда, независимо от самой себя, не могу держать рот закрытым. Вот не могу и все тут.

Не то чтобы я специально хочу чихвостить отклоняющихся от правила писать «ча-ща» с буквой «а», но контроль даётся мне с трудом.

Иногда никак не даётся, как бы я себя не пытала и как бы сильно потом не жалела, сто раз повторяя в голове излюбленную фразу: «Стоило вовремя замолчать.».

Шумно втягиваю воздух. Недружелюбно смотрю на номер той самой аудитории, высоко поднимаю подбородок, прокручиваю в голове любимую песню и со словами: «I’m ready for the fight and fate»^1, захожу внутрь.

Стоит сделать шаг, как воздух разрезается пополам холодным вопросом:

— Чего так долго?

Мой наставник стоит напротив окна. Спиной ко мне. И эта его долбанная спина слишком шикарно смотрится, обтянутая темной тканью рубашки. На ногах черные джинсы. Я даю себе мысленную оплеуху при торможении глаз на заднице врага. Совсем сбрендила барышня.

Красавчик, то есть я хотела сказать — придурок начинает ме-е-е-едленно, ощутимо снобически, поворачиваться в мою сторону.

Тоже мне

сексуальный

слоумошнец в действии.

Оправдываться я, конечно, не собираюсь.

Главное, что пришла.

Но скрещивая руки на груди, зачем-то выдаю:

— Долго не могла найти аудиторию.

— Топографическим кретинизмом страдаешь? — темная бровь по-царски поднимается. Смотрит снисходительно и надменно.

— Ну, хотя бы обхожусь без извращений и не самоудовлетворяюсь с помощью образа Ларалиэля. — прежде чем осознаю, как губительна для меня была вылетевшая из моего рта фраза, извращенец оказывается рядом.

Успеваю только удивленно пикнуть, когда меня резко хватают, поднимают и сажают на стоящую рядом парту. Гад самодовольно усмехается, крепко фиксируя обе мои руки своими гигантскими лапами, пока я пытаюсь вырваться. Мои яростные старания достойны восхищения, но отчаянно безуспешны. Он настолько сильный, будто у него руки сделаны из камня. Определенно тупого, но исключительно не сдвигаемого. Припечатав меня к столу, бесстыдно вклинивается мне между ног и нависает надо мной своей двухметровой фигурой. От такой откровенной наглости вдруг становится трудно дышать.

Моя внутренняя система выдает неожиданный сбой, и вместо крика: «Эрор!» из нее клубится пар недоумения и смущения.

Он настолько близко, что я чувствую тепло его тела и ощущаю запах парфюма. Древесный аромат с ноткой цитрусовых бьет в нос, вызывая острое желание срочно закупиться грейпфрутами.

Обожаю грейпфруты! — зачем-то радостно напоминает мозг, и я начинаю трясти головой, уже сопротивляясь не ему, а собственным идиотическим и неподходящим в данную минуту мыслям.

— Пусти немедленно, придурок! — шиплю я, совершая роковую ошибку — встречаюсь с ним глазами. Два куска льда превращаются в океан, волны ударяются о берег и зовут меня без промедления нырнуть в опасный капкан — не иначе. Они желают устроить мне родео с акулами, но осознание опасности не пугает меня… Наоборот, что-то внутри возгорается от предчувствия неминуемого… Сглатываю, понимая, что падаю прямиком в эту бездну.

Он вдруг придвигается ко мне еще ближе, хотя нормы приличия и так уже непозволительно стерты. Взгляд спускается к губам…

— Хочу показать тебе те самые извращения, о которых ты мечтаешь, пандочка. — смысл слов, который звучит его густым голосом, доходит до заколдованной меня не сразу. А вот когда доходит, я снова яро начинаю трясти головой, сбрасывая с себя проклятое наваждение.

— Если ты сейчас же меня не отпустишь, то я закричу!

— Кричи, — ухмыляется, — Не представляешь, как я хочу услышать твои крики. — от затаенного в его речи подтекста, щеки без моего согласия решают сгореть в огне стыда.

Набираю в легкие воздух, получается слишком шумно, но иначе я рискую задохнуться навалившимися эмоциями и, стараясь звучать холодно, строго говорю:

— Я пришла сюда получать знания, Дмитрий. Чужие нездоровые наклонности меня не интересуют. Твои — тем более. Твои плохие манеры я сполна изучила в книжном, когда ты повел себя не по-мужски, не отдав мне мангу для девочек. Чуть было не разочаровалась во всем мужском роде. И на заметку, если я пожелаю испытать просвещение в какой-то узкой области, где приветствуются крики, ты точно будешь последним, к кому я обращусь. — да, может, я немного перегибаю, но надо же как-то утихомирить свою странную реакцию на его близость.