Плохо быть богатой

34

Р.Л. Шеклбери предполагал, и не без оснований, что прием ему готовится не самый теплый. Черт, после фиаско с телефоном другого он и не заслуживал. Если Эдвина надумает выцарапать ему глаза – что ж, на то у нее полное право.

Чтоб этой Кэтрин Гейдж провалиться ко всем чертям! Да и ему самому тоже. Сколько же можно оставаться таким идиотом, потакающим похоти?

За несколько минут до того, как подняться на борт самолета в Бостонском аэропорту, он позвонил своей секретарше, попросив ее сделать заказ в цветочном магазине в Нью-Йорке, чтобы каждый час Эдвине доставляли огромный, роскошный букет.

– Это как-то связано с Кэтрин Гейдж? – спросила Сэлли многозначительно, как всегда, попадая в самую точку.

– Не суй нос в чужие дела, – отозвался он совершенно беззлобно. – Проследи только, чтобы цветы доставляли минута в минуту.

В меру удрученный, но одновременно лихорадочно придумывая, как бы вернуть расположение Эдвины, Р.Л., приземлившись в аэропорту Ла-Гуардиа, по дороге дал порядочного крюка, попросив таксиста заехать в цветочный магазин, где скупил все выставленные за стеклом букеты.

– Все до последнего? – осторожно переспросил цветочник, собиравшийся уже закрывать лавочку и не верящий внезапно свалившемуся на него счастью.

– Все до последнего.

– Что ж, деньги ваши, – рассмеялся цветочник. Завалив заднее сиденье машины горой цветов, Р.Л. устроился на сиденье рядом с водителем. По крайней мере, он немного воспрял духом, да и настроение улучшилось. Теперь Эдвина может кидаться на него, сколько хочет. Какая разница? Рано или поздно ему удастся ее усмирить. Долго сопротивляться ему она не будет, а значит, снова станет его.

Вдохновленный этими мыслями о заключении мирного соглашения с Эдвиной, Р.Л. стремительно летел к Сан-Ремо с застывшей на лице немного сконфуженной улыбкой. Улыбкой победителя.

Как она ни старалась, Билли Дон никак не могла отвязаться от звучавшей в ушах непрошенной мелодии. Мотивчик привязался к ней, едва они миновали 42-ю улицу, и теперь, у перекрестка 34-й и Федерального шоссе, загремел уже в полную мощь, напомнив даже и наполовину забытые слова песни! „Сердце Манхэттена".

Возможно, для певицы, чей голос звучал сейчас в ушах Билли Дон, прогулка в центре города означала возможность беззаботно провести время, забыв о невзгодах, для Билли же все было иначе. Прежде всего он связан для нее с рокерами. Грубостью. Страхом. Наркотиками. Борьбой. Изнасилованием.

Нет-нет, эти воспоминания вызывали в памяти девушки не самые приятные чувства. Похоже, ей так никогда и не избавиться от этого…

Она заговорила, когда слева от нее проплыл сверкающий огнями комплекс Уотерсайда.

– Куда мы едем? – голос девушки звучал низко и робко. Она придвинулась к Дункану Куперу почти вплотную, насколько позволяло глубокое сиденье.

– В одно занятное местечко, – отозвался он таинственно. – Надеюсь, вам там понравится. А в чем дело?

На лице девушки мелькнуло страдание и беспокойство:

– Это… Это далеко?

– Не очень. – Уловив в ее голосе скрытое напряжение, Дункан быстро бросил в ее сторону беглый взгляд. – Мы уже почти приехали.

Она кивнула и вновь отвернулась к окну, вглядываясь в городские пейзажи в граничащем с ужасом оцепенении, впиваясь глазами в ожерелье рубиново-красных хвостовых огней, пляшущих перед автомобилем.

Билли чувствовала, что Дункан то и дело пристально посматривает в ее сторону, но продолжала глядеть прямо перед собой. Напряженное лицо девушки то озарялось светом фар приближающихся машин, то вновь погружалось в темноту, когда встречный автомобиль, промелькнув, исчезал вдали.

– Э-эй! – окликнул ее Дункан шутливо-обеспокоенным голосом. – Вы здесь?

– Здесь… – слабо отозвалась девушка. – Не беспокойтесь, док. – Она еще какое-то время следила за дорогой, затем повернулась и посмотрела на него. – А можно не углубляться в этот район очень уж далеко, док? Мне не очень хочется…

Он нахмурился, снова стрельнув в ее сторону глазами, сверкнувшими в темноте. Когда он заговорил, голос его звучал тихо и понимающе.

– Конечно, малышка. – Дункан включил сигнальные огни и оглянулся назад, прежде чем перестроиться в другой ряд. Резко вывернув вправо, он направил машину к развязке на 14-й улице. Когда они пересекли 5-ю авеню, быстро свернул к обочине, оставив мотор работать вхолостую.

Повернувшись к Билли, Дункан в свете бледных отблесков уличных фонарей пристально всматривался в лицо девушки.

– Билли, с вами все в порядке? Девушка напряженно молчала, боясь шевельнутся; проклятая мелодия никак не оставляла ее, грозясь разорвать барабанные перепонки. Дункан различил донесшиеся из-под капюшона тихие всхлипывания, заглушаемые шумом машин, со свистом проносящихся мимо, когда водители, чувствуя нутром, что вот-вот зеленый свет светофора сменится красным, жали на педаль, чтобы успеть проскочить.

Медленно повернувшись к нему, Билли судорожно вздохнула.

– Я… Со мной все в порядке, док, – мужественно произнесла девушка.

– Нет, не в порядке. Совсем не в порядке… Почему вы не хотите сказать мне, что вас беспокоит? – Не дождавшись ответа, он потянулся к ней, сжал ладонями ее лицо, и глядя ей прямо в глаза, сказал: – У меня достаточно крепкие плечи, Билли. Вы можете рассказать мне все. На моих чувствах к вам это не отразится, – добавил он мягко.

Она смотрела на него, не отводя глаз.

– Я, наверное, кажусь вам истеричкой, док. Ненормальной. Она грустно, с горечью, рассмеялась. – И, знаете что? Так оно и есть.

– Вы ошибаетесь, Билли, у меня и в мыслях этого не было.

Она опять взглянула на него. – Тогда зачем же мы остановились? – Освободившись из его рук, она снова устремила взгляд в никуда, словно увидела что-то недоступное другим за выпуклым стеклом автомобиля. – Вы остановились, поскольку поняли: что-то не так. И вы правы. – Глаза девушки медленно наполнились слезами. – Это правда.

– Вы не хотите поговорить со мной об этом? – мягко спросил Дункан.

– Хочу, но… – Она упрямо глядела в одну точку прямо перед собой. – Но не могу. Я и правда хочу, док! Ужасно хочу! Но это выше моих сил… – Она обернулась к нему, губы ее дрожали, голос упал до хрипловатого шепота. – Вам… Вам лучше бы не связываться со мной, док…