Плохой мальчик
Шрифт:
Но полагали, что его слава сильно раздута.
ЗОЛУШКА, ТРЕТИЙ ПЕРЕСМОТР
Мама у Зои Ложкиной умерла, когда она была еще маленькая, и ее папа, товарищ Ложкин, начальник секретного предприятия «Ураган», женился на злой и красивой женщине, бывшей артистке. Так что у Зои была мачеха и две старшие сводные сестры. Своих родных дочек мачеха баловала: разрешала им носить брюки и кеды, коротко стричься и курить в подъезде. А Зою она заставляла ходить в нарядном платье и в чулочках, заплетать две косы и укладывать их
Потому что ей очень хотелось попасть в компанию, где гуляли ее сестрички. Там главным парнем был молодой художник Паша, волосатый и небритый, в мятом свитере и бутсах на босу ногу. Он Зое почти каждую ночь снился, так что по утрам от ее подушки пахло масляными красками. Но сестры смеялись над Зоей и не брали ее с собой.
Вот она уже школу закончила, поступила в институт, сестры уже по два раза развестись успели, а дома все то же: строгий папа товарищ Ложкин, и мачеха под его дуду пляшет: «Зоюшка у нас краса семьи, вымой головку, завтра экзамен».
А завтра, кстати, у художника Паши день рождения. Сестры туда идут, но Зою не берут: «У тебя и одежды-то нормальной нет! Сиди учи уроки, целка!»
Сидит Зоя, горько плачет. Вдруг входит фея. Взмахнула рукавом, платье превратилось в свитер, колготки – в рваные джинсы, а парчовые туфельки – в разношенные кеды.
Дальше все как в сказке было: Паша только с ней одной танцевал и обнимался, а потом сестры рассказывали: «Там одна такая телка была, Пашка на нее конкретно запал, но потом она вдруг свинтила, он даже нажрался со злости».
Так она три раза ходила, и в последний раз художник Паша уже крепко ухватил ее за ногу, но она таки выдралась, хотя оставила левую кеду у него в руках. Паша заткнул кеду за пояс и поклялся, что хозяйку найдет и трахнет.
Все думали, что он просто так говорит. Но он на полном серьезе присматривался к проходящим мимо ножкам.
Однажды идет Зоя Ложкина из института, а Паша навстречу, в тоске ее левую кеду на шнурке вертит.
Зоя говорит:
– Молодой человек, а это случайно у вас не моя туфелька?
– Гы! – говорит Паша. – Ты-то здесь при чем, отличница?
А Зоя вытащила из портфеля правую кеду и ему протянула. Он сразу все понял, обнял ее и закружил. И повел к себе. Потом они поженились.
Тут приватизация и реформа. Предприятие «Ураган» ликвидировали, товарищ Ложкин из важной номенклатуры стал скромным пенсионером, членом КПРФ. Мачеха уехала в Израиль к своей двоюродной (а ведь скрывала, скрывала!).
Но зато художник Паша стал богатый и знаменитый.
Добрая Зоя простила своих злых сестер и выдала их замуж за преуспевающих галеристов.
ПТИЧКИ
Вдруг случается какая-нибудь ерунда, и отношения разлаживаются и охладевают. Хотя это сущая чепуха и мелочь.
В самом деле: если бы я внезапно узнал, что моя возлюбленная – агент британской разведки, или член женской секции Ку-Клукс-Клана, или была любовницей моего злейшего врага
как раз в то время, когда он меня теснил и преследовал… хм! Даже интересно! Но вряд ли бы я резко ее разлюбил. Наоборот, это придало бы нашим отношениям некую пикантность.Но вот какая история получилась у меня.
Когда-то, лет шестьсот тому назад, я любил одну во всех отношениях прекрасную девушку. Ну, в смысле женщину.
Она была красива, но не просто, а признанно красива, то есть все вокруг, и старые приятели, и новые знакомые, согласно считали ее очаровательной, прелестной. Она была высоко образованна и положительно умна. Она была прекрасно воспитана, отлично держалась в любой компании. Плюс к тому из очень хорошей семьи; уважаемая в своем кругу фамилия.
Но самое главное – она любила меня. Все эти сокровища были подарены мне.
Конечно, я сам был во всем виноват.
Я написал рассказ. И дал ей почитать.
Она взяла со стола остро очиненный карандаш и уселась в кресло; она была в халате; тонкая пачка машинописи лежала на ее перламутровом колене. Я на секунду забыл обо всем, кроме этого колена. Я стал у нее за спиной и положил ей руки на плечи.
– Не мешай! – засмеялась она.
– Не буду, – сказал я, прислонясь щекой к ее виску.
Она читала, по ходу дела исправляя опечатки. Да, там были пропуски букв. Например, к сожалению. Или послобеденный Но ведь и так все понятно, зачем же отвлекаться на исправления? Мне это было странно.
Потом я увидел, что она ставит на полях галочки.
– Что это? – спросил я.
– Стиль, – сказала она, запрокинув голову. – Где надо поправить стиль, я ставлю птички.
Я склонился над ней, чтобы поцеловать ее запрокинутое лицо – я стоял за спинкой кресла, – и вдруг увидел ее лицо в перевернутом виде; мой умственный взор не поправил меня, и лицо показалось мне инопланетным, страшным: круглый выступ лба казался нижней челюстью без рта…
– Хорошо, – сказал я, зажмурившись. – Я поправлю, спасибо.
Вот, собственно, и все.
Дурацкое авторское самолюбие? Не знаю. Отнюдь не все мои друзья и подруги были в восторге от моих писаний. Я много раз встречал неодобрение или равнодушие, а также пустые или переслащенные похвалы. Не говоря об острой принципиальной товарищеской критике. Что не мешало ни дружбе, ни любви.
А эти птички прочирикали о нашем полном несовпадении.
Фьють-фьють.
НО ПУСТЬ ОНА ВАС БОЛЬШЕ НЕ
Когда-то давно я был влюблен в одну девочку. Я еще совсем маленький был, в восьмом классе. Поэтому любовь была очень строгая.
Мы ходили в театры. Мы были на «вы». Она брала меня под руку, только когда было очень скользко. И то ненадолго.
Но у меня просто голова кружилась рядом с ней идти и вообще быть вместе. И я думал, что так будет всегда: снежная улица, вечер, мы стоим у подъезда и говорим, говорим, говорим; она просит подержать сумочку, пока перематывает платок на голове, на своей гладкой темной головке с тургеневским пробором; она протягивает мне сумочку, мы на секунду сталкиваемся пальцами, и у меня все замирает внутри.