Площадь диктатуры

– Есть-то они есть, да трудно их организовать. Вот, если бы у нас был свой маленький КГБ, проблем бы не возникло. Отдал приказ и спокойно жди, когда придут донесения, - усмехнулся Рубашкин.

– А потом аналитики завели компьютер и список готов, - подхватил Горлов.

– Проще выступать против всех кандидатов, кого не выдвинули "Демвыборы-90" или Народный фронт. Будем валить всех подряд, тогда и "подснежники" не пройдут.

– Иными словами: кто не с нами, тот против нас?
– спросил Горлов.

– При всем обилии идей, другого разумного пути нет.

– Тебя не смущает, что придется выступать против множества приличных и порядочных людей, которые идут на выборы сами по себе?

– Не смущает! На войне, как на войне - без жертв и ошибок не победить. Сегодня вечером поставлю вопрос на Координационном совете, - уверенно заключил Рубашкин.

Горлов собрался уходить, он уже давно собирался погулять вечером с Никитой, но вдруг позвонила Лариса.

– Я ушла от мужа, - не поздоровавшись, сказала она.

– Где же ты будешь жить?
– спросил Горлов первое, что пришло на ум, и махнул рукой Рубашкину, чтобы не мешал.

– Пару дней переночую в профилактории, потом что-нибудь придумаю, - ее веселый голос показался Горлову неестественным, будто она специально старается.

– Мы недавно сняли квартиру, чтобы не связываться с гостиницами. Приезжай, я дам ключи, и кто-нибудь проводит.

– Я хочу, чтобы ты проводил, - сказала Лариса.

– Сегодня не получится, - взглянув на нетерпеливо дергающегося Рубашкина, сказал Горлов.
– Дел по горло, и уже поздно. Давай, я Володю пошлю, он довезет и все покажет.

– Пожалуй, нет. Я уже в Пулково. День был тяжелым, устала. Отложим до завтра, - ее голос вдруг стал тихим и каким-то тусклым.

– А что случилось? Почему ты вдруг решила?
– спохватился Горлов.

– Долго рассказывать. Все мерзко и гадко, и лягу спать. Надо пережить, а завтра поговорим.

Горлов подумал, что все же нужно поехать, но Лариса, не договорив, повесила трубку.

– Я стихи сочинил, хочешь послушать?
– и, не дожидаясь согласия, Рубашкин продекламировал: "Когда пересыхает в глотке, я будто не живу, тогда налью в стаканчик водки и ..."

– И что дальше?
– рассеянно спросил Горлов.

Рубашкин выждал многозначительную паузу: "... и выпью! А после снова налью. Что же может быть дальше, если налито. Правда о нас этого не скажешь".

– И впрямь будто пересохло. Скажи там кому-нибудь, чтобы принесли. Скажи, я велел, - засмеявшись, согласился Горлов.
– Вообще-то возникает подозрение, что ты организовал свой демократический штаб при нашем магазине исключительно с той целью, чтобы всегда под рукой было.

– Кто ж спорит? Именно для этого, как альтернатива горбачевской перестройке. Кому на хрен нужно его новое мышление, если выпить нечего? уже стоя в дверях, высказался Рубашкин.

"С Никитой завтра погуляю", - подумал Горлов. После разговора с Ларисой идти домой расхотелось. Нина опять будет спрашивать, отчего он перестал уделять внимание в семье и придется повторять про дела, неприятности на работе и выслушивать упреки. Горлов понимал, что Нина права, но от этого не становилось легче. Он врал и это входило в привычку.

Вернулся Рубашкин с коньяком и водкой.

– Вот, на выбор, - сказал он.
– Что предпочитаешь?

– Давай водку! Если пить, как надо, то нет запаха и вкуса, а этот коньяк - дрянь. Когда демократы придут к власти я попрошу только одно: чтобы на всей территории СССР закрыли производство плохого коньяка. Чтобы меньше "пяти звездочек" не продавали.

– Обещаю исполнить, когда стану президентом!

– Ты, Петя, никогда не станешь президентом. Мне почему-то кажется, что и депутатом ты не станешь, разве до райсовета дотянешься.

– Почему?
– Рубашкин обиделся и выпил, не чокаясь.

– Не могу объяснить. Так сердце подсказывает, - ответил Горлов и, зажмурившись, выпил.
– Выпили, пора снова налить.

– Недавно в наш "Невский курьер" принесли старую газету и я выудил оттуда занимательную сказку...

– Только сказок нам не хватает, - буркнул Горлов.
– Я уже ее читал: в некотором дурацком государстве люди настолько охренели, что не заметили, как небо сперва стало сплошь железным, а потом проржавело и рухнуло вниз. Но был там один умник, который научился поворачивать время вспять. Крепко трахнутый по голове упавшими небесами, он попытался изменить историю, но, как ни старался, конец был тот же: небо ржавело и рушилось.

– Там еще правил некий законченный негодяй, и в одном из вариантов герой его убил, - сказал Рубашкин.

– Убил, и в государстве сменился строй. Главный негодяйский лозунг "Мой народ - самый лучший!" заменили более демократичным: "Наш народ самый лучший во всем мире!" Но небо все равно рухнуло.

– Я другую сказку хотел рассказать, - обиженно сказал Рубашкин.
– Эта - уж больно мрачная. Тебя послушать, так жить не захочется: ложись и помирай.

– Никто никому не обещал веселья. Помнишь у Есенина: "Плохо для веселья планета оборудована"? И твой Координационный совет ничего тут не поделает

– Во-первых, это - Маяковский: "Для веселья планета наша мало оборудована. Надо вырвать радость у грядущих дней..." Во-вторых...

– Если вырвать у грядущих дней, то во-вторых не будет, - прервал его Горлов.
– Ничего не будет, если грядущего лишить радости. Видишь, бутылка опустела? Пора и нам.

– Мешать не стоит. Может, еще принести?
– огорчился Рубашкин.

– Не хочется, да и тебя, верно заждались. Вставай, Петр, неотложные проблемы свержения Советской власти не терпят промедления. Вчера - рано, завтра - поздно! Координационный совет ждет, и враг в Смольном не дремлет, - бормотал Горлов, чувствуя, что опьянел.

"Надо же, и выпили совсем чуть", - вяло удивился он и, попрощавшись с Рубашкиным, пошел искать водителя.

Конец 3-й части

Часть 4. Глубоко легендированное внедрение

4.1. СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ ПОД ПАРТИЙНЫМ КОНТРОЛЕМ

– Говорите короче!
– повысил голос Котов.
– В районном комитете партии надо говорить коротко, но ясно. Вам, полковник, пора бы научиться!

– Виктор Михайлович, если говорить коротко, то ситуация остается сложной, а если для ясности и более развернуто, то положение под полным контролем, - осторожно ответил Косинов. Исполняя обязанности начальника райотдела, он уже не первый раз делал еженедельный доклад первому секретарю райкома, но так и не нашел с ним общего языка.