Площадь диктатуры

– Коньяк и правда хороший, - Лариса выпила первой и чуть сморщилась, положив в рот кружочек лимона.

– За туман над морем!
– сказал Горлов, поднимая рюмку.

– У меня перерыв! Еще что-нибудь надо?
– сердито спросила буфетчица.

– Спасибо, мы пойдем ужинать, - ответил Горлов и вынул авторучку, чтобы расписаться на счете.

– Приятного аппетита!
– недовольно буркнула буфетчица.

– Где можно вымыть руки?
– спросила Лариса.

Горлов предложил подняться к нему, и она молча кивнула, видимо, о чем-то задумавшись.

– Вам будет неудобно идти в ресторан, - сказала она.

– Почему?
– удивился Горлов.

– Я в форме, и переодеться не во что.

– Вы не поверите, но мне наплевать, кто как одет. Ерунда это…

– Вовсе не ерунда. Любой женщине важно, как она выглядит. Для некоторых это важнее всего.

Горлов думал, что, увидев его номер, она удивится, но этого не случилось. Вынув из бокового кармана маленькую сумочку, она отдала ему пальто и закрылась в ванной.

Он позвонил в ресторан, чтобы накрыли на двоих.

– Давайте все самое лучшее, на ваш вкус, - ответил он администратору.
– И скажите, чтобы ансамбль играл потише.

Он достал из сумки галстук и белую рубашку. Под пиджаком было незаметно, как она смята. Посмотрев в зеркало, Горлов огорчился, что нет времени отутюжить брюки.

– Я готова, - сказала Лариса. Она сделала другую прическу: темно-каштановые волосы с одной стороны были собраны заколкой, а с другой касались плеча. Синий костюм с золочеными крылышками "Аэрофлота" был без единой морщинки, такого же цвета, как ее глаза.

Он смотрел, как она идет через комнату, и почувствовал, что пересохло в горле.

– Немного вина?
– скрывая смущение, он достал из буфета открытую вчера бутылку и наполнил два бокала.

– Вы определенно хотите, чтобы я опьянела?
– вино в ее руке было густо-малиновым в середине и светло-красным и прозрачным по краям. Она отпила совсем немного.

– Пьянеть приятно, если вместе и поровну, - сказал он.

2.11. Эта ночь без лица и названья

У входа в ресторан Горлов придержал тугую дверь, пропуская ее вперед.

– В общественное место мужчина должен входить первым, - укоризненно сказала Лариса.

– Добро пожаловать!
– торжественно возвестил встретивший их администратор, показывая накрытый стол. Ожидавший сбоку официант чиркнул спичкой и ловко поджег свечи. Полупустой зал остался за чертой светового круга, а глаза Ларисы показались Горлову совсем черными.

Он хотел удивить, как их обслуживают, но она не обратила внимания на его шикарный номер и невероятно дорогую еду, будто было ей не в диковинку.

– "Твиши", - не раздумывая, сказала она, когда официант подкатил столик с вином на выбор. Однако не выпила, скорее чуть пригубила.

– Никогда не видел, чтобы бутерброд ели вилкой и ножом, - сказал Горлов, следя за ее пальцами - каждый двигался будто сам по себе.

– Бабушка приучила! Она меня не так дрессировала - на всю жизнь хватит и еще на моих внуков останется!

– У вас есть дети?

– Сын! Ему скоро восемь. Раньше я чувствовала его неотрывно, а теперь иногда мне страшно, что он вырастает и становится все дальше и дальше. Я так мало с ним бываю. Его свекровь воспитывает больше, чем я, - она на секунду поникла, но тут же улыбнулась.

– Не будем о грустном! Лучше расскажите, как вы устроились в Челябинске, не скучаете по Ленинграду?

"Притворяется, только делает вид, что забыла, все-то она помнит", - догадался Горлов.

– Я не та редкая птица, которая может долететь до Челябинска, - признался он и неожиданно для себя стал рассказывать обо всем, что случилось после их встречи в Москве. История с обыском вдруг показалась совсем не страшной, и он смеялся, рассказывая, как в панике удирал из Ленинграда.

– И ничего такого у вас не нашли?
– спросила Лариса.

– Даже не догадываюсь, что они искали, - продолжая смеяться, воскликнул Горлов.

– Я слышала, муж говорил по телефону, что у "дерьмократов", - он их только так называет, - нашли оружие и наркотики из-за границы, - сказала Лариса.
– Вы знаете, он очень радовался, говорил, что это большая удача. Кого-то даже арестовали. Как хорошо, что это не вы.

"Рубашкин! Рубашкина арестовали!" - трезвея от страха, подумал Горлов. Только знакомством с Рубашкиным можно было объяснить то, что у него сделали обыск.

"Так, вот что искали. Но откуда у Пети оружие и наркотики, тем более - из-за границы? Разве мог он столько лет притворяться? А вдруг Рубашкин все-таки передал на Запад секретные данные о нашей системе наведения? Меня же предупреждали! Надо лететь домой, найти телефон этого, который ко мне приходил, надо объяснить. Ну, не посадят же меня, я же хотел, как лучше, я ни в чем не подозревал Петра", - думал Горлов, выпивая третью рюмку коньяка подряд и не чувствуя вкуса.

– Вам не плохо? Вы очень побледнели, не пейте пока, покушайте - все так вкусно, - она ласково коснулась его руки.

– Разве ваш муж работает в КГБ, а не в Обкоме?
– невпопад спросил Горлов.

– Да, он работает в Обкоме… Вы столько обо мне знаете: телефон, и про мужа, и даже, что он ревнивый?

– Осенью я летел домой из Краснодара. Когда садился в самолет, думал опять вас встретить. Потом разговорился со стюардессой. Она вас хорошо знает - вместе учились на каких-то курсах.

– И что еще она обо мне рассказала?

– Скорее обо мне, что я влюблен…

– Влюблены в меня? Почему вдруг?
– удивилась Лариса.

– Потому, что в вас все влюбляются, и все стюардессы Советского Союза вам завидуют, а вы на мужчин даже не смотрите, вам никто не нужен. Так во всяком случае она говорила.

– Господи! Какая чушь!
– засмеялась Лариса, и, помолчав, тихо сказала: -Однажды мы взлетали на Челябинск и долго ждали высоту - диспетчер напутал, нужно было пропустить краснодарский. Я тогда вспомнила о вас. Вспомнила как-то мимолетно, не знаю, как объяснить…

– Мне очень легко с вами, - сказал Горлов и отпил вина потому, что стало сухо во рту и часто, с перебоями забилось сердце.