Плоть и кровь

— Вы с ума сошли.

— Мы же из полиции, — лениво сказал Абернети. — Нам платят за то, чтобы мы были сумасшедшими, а у вас-то какая причина сходить с ума?

Ботуэлл посмотрел на одного, потом на другого и медленно опустился на свой стул.

— Я не знаю никого по имени Дейви Саутар. Я не знаю ничего ни про бомбы, ни про «Щит и меч».

— Я не говорил «Щит и меч», — сказал Ребус. — Я сказал «Щит».

Ботуэлл промолчал.

— Но раз уж вы сами об этом сказали, я припоминаю, что ваш отец, священник, состоял в «Щите и мече» со дня основания. Его имя есть в документах. Это было раскольническое ответвление Шотландской национальной партии. Я думаю, вы и про нее ничего не знаете?

— Ничего.

— Да? Забавно. Вы ведь состояли в молодежном отделении.

— Состоял?

— Это ваш отец привил вам интерес к Ольстеру?

Ботуэлл медленно покачал головой:

— Вы никогда не останавливаетесь на полпути, я вижу?

— Никогда, — подтвердил Ребус.

Дверь открылась. Появились двое вышибал, обычно дежуривших у входной двери. Они стали, сложив руки на груди и широко расставив ноги. Они определенно закончили школу этикета для вышибал. И Ботуэлл определенно нажал кнопку под столешницей и вызвал их.

— Проводите этих ублюдков за дверь, — приказал он.

— Никто меня никогда не провожает, — сказал Абернети, — разве что она носит мини-юбку и я ей заплатил.

Он встал и повернулся к вышибалам. Один из них попытался взять его за руку. Абернети схватил его запястье и резко вывернул. Охранник упал на колени. Для второго вышибалы места практически не осталось, и тот нерешительно поглядывал на происходящее. Ребус рывком втащил его в комнату и швырнул на стол. Ботуэлл оказался придавленным под ним. Абернети отпустил другого вышибалу и вслед за Ребусом вышел на улицу пружинистым шагом, глубоко дыша теплым летним воздухом Эдинбурга.

— Я получил большое удовольствие.

— И я тоже. Но как по вашему, сработало?

— Будем надеяться. Мы вынуждаем их действовать определенным образом. У меня такое чувство, что они сейчас пустятся во все тяжкие.

В этом и состоял их план. Но у каждого плана есть резервный вариант. Их резервным вариантом был Большой Джер Кафферти.

— Ну что, сейчас не поздно съесть карри? — спросил Абернети.

— Вы не в какой-нибудь глуши. Да и не поздно еще.

Но ведя Абернети к хорошему индийскому ресторану, он думал об ответственности и рисках… И еще он побаивался завтрашнего финала.

28

Рассвет был солнечный, небеса голубые, дул свежий ветерок, который вскоре обещал стать теплым. Прогноз был хороший на весь день, как и на вечер, когда ожидался фейерверк. На Принсес-стрит яблоку будет негде упасть, но сейчас, когда по ней ехал старший инспектор Килпатрик, тут было спокойно. Сегодня он встал раньше обычного, хотя и вообще считал себя «жаворонком», но звонок Ребуса спозаранку даже его застал в постели.

В промышленной зоне тоже было тихо. Охранник на воротах пропустил его, Килпатрик подъехал к складу и припарковался рядом с машиной Ребуса. Машина была пуста, но дверь склада осталась открытой. Килпатрик вошел внутрь.

— Доброе утро, сэр.

Ребус стоял перед грузовиком.

— Доброе утро, Джон. Что за шутки в стиле плаща и кинжала?

— Прошу прощения, сэр. Надеюсь, я смогу все объяснить.

— Я тоже надеюсь. Если я не позавтракаю утром, то пребываю не в лучшем настроении.

— Просто я должен сказать вам кое-что, а здесь для этого место как раз подходящее — тихое.

— Ну так в чем дело?

Ребус начал обходить грузовик — Килпатрик за ним. Когда они оказались у заднего борта автомобиля, Ребус повернул рычаг и распахнул дверцу. Внутри на ящиках сидел Абернети.

— Вы меня не предупредили, что у нас гости, — сказал Килпатрик.

— Давайте я помогу вам залезть.

Килпатрик посмотрел на Ребуса:

— Я не пенсионер.

Он забрался внутрь, Ребус за ним.

— Здравствуйте еще раз, сэр, — сказал Абернети, протягивая Килпатрику руку. Но Килпатрик сложил руки на груди:

— В чем дело, Абернети?

Но Абернети только пожал плечами и кивнул в сторону Ребуса.

— Заметили что-нибудь, сэр? — спросил Ребус. — Я имею в виду груз.

На лице Килпатрика появилось задумчивое выражение, он оглянулся.

— Нет, — сказал он наконец. Потом добавил: — Игры и шарады никогда меня не привлекали.

— Никаких игр, сэр. Скажите мне, что произойдет со всеми этими игрушками, если мы не собираемся использовать их для операции внедрения?

— Они будут уничтожены.

— Я так и думал. И все будет задокументировано?

— Конечно.

— Но поскольку оружие было у нас на хранении, бумаги будут выданы эдинбургской полицией?

— Вероятно. Я не понимаю…

— Сейчас поймете, сэр. Когда оружие попало сюда, при нем были сопроводительные документы, в которых было расписано, что именно поступило и в каком количестве. Но мы заменяем эти документы нашими собственными, так? И если первый комплект документов пропадает, то всегда остается наш. — Ребус похлопал по одному из ящиков. — Теперь здесь меньше, чем было при поступлении.

— Что?

Ребус поднял крышку.

— Когда вы привозили меня сюда со Смайли в прошлый раз, тут было больше АК-сорок семь, чем теперь.

Килпатрик с ужасом посмотрел на него.

— Вы уверены? — Он заглянул внутрь. — Однако в имеющейся описи указано двенадцать автоматов, и здесь их ровно двенадцать.

— Двенадцать, — подтвердил Абернети, когда Ребус вытащил из ящика лист и протянул Килпатрику.

— Значит, вы ошиблись, — сказал Килпатрик.

— Нет, сэр, — сказал Ребус. — При всем моем уважении. Я проверял в Особом отделе. У них сохранились документы о начальном количестве. Две дюжины АК-сорок семь. Так что вторая дюжина отсутствует. Отсутствует и еще кое-что: гранатомет, боеприпасы…

— Понимаете, сэр, — сказал Абернети, — обычно и в голову никому не приходит проверить, верно? Оружие уничтожается, и составляется акт, в котором пишется, что все проверено, все в полном порядке. Никто не сверяется с первичными документами.

— Но это невозможно.

Килпатрик все еще держал в руках бумагу, но не смотрел на нее.

— Напротив, сэр, — возразил Ребус, — это на удивление легко. Если у вас есть возможность подменить опись. Этот груз находится на вашем хранении, и на бумаге стоит ваша подпись.