Пловец (сборник)
Шрифт:
Вечером в Большом театре поют «Чио-Чио-сан». Эрвин и Анна сидят в зрительном зале. Белотелая примадонна поет арию, которую пела Анна на выпускном концерте музыкальной школы города Зубы. Анна слушает и тихонько напевает про себя. Эрвин в темноте сжимает руку Анны. Медленно поднимает ее к своим губам и целует ей пальцы. Анна улыбается, смотрит на Эрвина и шепчет:
– Знаешь, как легко из посредственной, запуганной женщины сделать нормальную, счастливую? Надо полюбить ее.
Целует Эрвина.
Ночь,
– Надо делать укол…
Эрвин входит в соседнюю комнату.
– Она уже привыкла к твоим уколам…
Анна и Эрвин вновь в большой комнате.
– Анна, спой.
– Оставь меня в покое. Не пою я.
– Смотри, я даже принес кимоно, правда, оно мужское…
Эрвин радостно распахивает перед Анной огромное кимоно, которое он достал из бумажного пакета. Анна смеется:
– Сам надень и сам пой.
– Умоляю, Анна…
Эрвин берет ее в объятия, снимает с нее платье. Анна не позволяет снимать комбинацию, но он и ее снял… Не выпуская из рук Анну, надевает на нее кимоно. Подводит Анну к зеркалу:
– Смотри, как красиво!
– Давай сделаем японскую прическу.
Анна сама подобрала вверх волосы. Эрвин открывает дверцу буфета. Достает оттуда вилки и втыкает их в волосы Анны. Вилки стоят в густых волосах, как старинные японские гребни.
– А теперь пой!
Анна молчит.
– Я поставлю пластинку, она будет тихо играть, а ты… – Эрвин ставит пластинку, но сам же останавливает ее. – Сделаем японские глаза.
Он достает тушь из сумки Анны и осторожно, неумело красит ей глаза. Анна смотрит на себя в зеркало и смеется. Глаза стали узкими.
– Потрясающе! Пуччини. Ария Чио-Чио-сан. Исполняет Анна Шагал, класс педагога… не помню какого…
– Гагарина.
Эрвин снова ставит иглу на пластинку. Вступает оркестр. Анна начинает петь. Эрвин садится на пол. Слушает ее с наслаждением.
Начав неуверенно, постепенно Анна распевается. Пластинка ей помогает. Падает вилка из волос. Анна прекращает петь:
– Это смешно, Эрвин!
– Нет, Анна, ты замечательно поешь! Я смотрел на тебя и думал: «Мне повезло, я встретил любовь…»
– Таких любовей у тебя будет знаешь сколько?
– Ты моя единственная в жизни.
– Поедешь в Америку…
– Если они не отпустят тебя со мной… Я сделаю подводную лодку, двухместную, серьезно, я чертеж нарисовал… Не смейся… И по Балтийскому морю уплывем.
Анна смеется, потом озирается по сторонам:
– Эрвин! Что ты говоришь! Если кто услышит…
Играет пластинка.
На столике стоят фотографии: Эрвин и Анна на Красной площади; Эрвин, Анна и девочка Берта в парке Горького катаются на лодке; Эрвин, Анна, Джером, Стивен и еще кто-то сидят на траве в купальниках, с поднятыми стаканами и улыбаются в объектив; Эрвин и девочка Берта на чучеле белого медведя; Анна и Эрвин у колонн Большого театра. На всех фотографиях
и Анна, и Эрвин радостно улыбаются. Кажется, что впереди долгая и счастливая жизнь.На сцене ресторана «Метрополь» смешно и неумело танцует чечетку девочка Берта. Эрвин стоит рядом, помогает ей. У самой сцены столик, за которым сидят американские офицеры, несколько советских офицеров, женщины, среди них – Анна. Эрвин указывает на Берту и объявляет:
– Мисс Ширли Темпл!
Офицеры смеются, аплодируют.
Стивен, пьяный, держит бокал и говорит красивой голубоглазой женщине:
– В мире накопилось столько зла, абсурда, несправедливости…
Его перебивает пьяный советский офицер:
– Война кончилась, Стив. С ней конец злу, абсурду, несправедливости. Мы больше не противники, мы – союзники. Мы – друзья. Будет только мир… Дружба.
Выбивает чечетку девочка Берта. Эрвин повторяет ее движения. Получился дуэт неумелых чечеточников. Анна глядит на них.
На сцене появляется Наташа, она на минуту присоединяется к чечеточникам, потом, потрепав по головке Берту, спускается в зал, подходит к столу, где сидят американцы:
– Анна, тебя можно на минутку?
Наташе предлагают сесть за стол, но она, расточая улыбки, отводит Анну в конец зала, где усаживает ее и, сев сама, говорит:
– Как ты можешь так жить?
– Я живу так, как мне хочется.
– Тебе хочется быть жалкой статисткой в Большом театре? Даже не статисткой, те хотя бы в хоре поют, а ты… Я смотрела на тебя – замазанная краской статуя. Сорок минут стоять истуканом, не двигаться – это же с ума сойти можно. Галахов хочет помочь тебе… А ты отказываешься. Почему?
– Мне ничего не надо. Мне очень хорошо.
– Дальше своего носа ничего не видишь.
Анна неожиданно взорвалась:
– А ты, Наташа, дальше жопы своей не видишь…
– Ну, блядь, ты даешь!
– Что надо тебе и твоему генералу?
– Галахову нужна ты…
– Скажи ему, пусть он свой генеральский хер натрет перцем и…
– Осторожно, милая.
Эрвин ищет глазами Анну.
Замечает ее в глубине ресторанного зала, за маленьким кругленьким столиком под пальмой.
Анна и Наташа, две красивые и изящные женщины с лисьими накидками на плечах, о чем-то тихо беседуют.
– Не забывай, что он генерал НКВД…
– Я пошла, меня ждет Эрвин…
– Садись, я еще не все сказала. Ты помнишь свой срок… За убийство… Когда-нибудь думала, почему его сократили…
– Почему?
– Галахов…
– И что теперь?
– Теперь ты ему должна, и он хочет натереть хер перцем и драть тебя, где и когда ему пожелается… Долг платежом красен…
– Понятно. Это все?
– Все.
– Привет генералу! Я пошла! – Анна поднялась. Отошла от пальмы, но тут же вернулась: – Скажи, а у генерала что, проблема с девочками? Что это я ему так желанна?
– Не знаю, я тоже не понимаю. Девочек у него тьма, но он тебя с того дня, когда мы голенькие… любит, что ли?!