Пляска в степи

— Хорошо, что отец обещал его убить, — прошептала она в полумрак, царивший в шатре. Его рассеивал лишь тусклый свет единственной лампы, стоявшей на низком столике у самого входа.

Колыхнулся полог, закрывавший вход, и в шатер вступил мужчина. Он понял мгновенно, что Иштар внутри. Еще прежде, чем зазвенели ее браслеты и монетки в волосах, и она успела что-то сказать.

— Это ты, — сказал Барсбек и втянул носом пряный аромат специй, который принесла с собой Иштар.

Она села на меховую шкуру, которой укрывалась, и подтянула к подбородку колени, отбросив в сторону нарядные башмачки. По резким, рваным движениям Барсбека она поняла, что тот еще не остыл после перепалки с отцом, и потому молча следила, как он расстегивает и снимает богато украшенный воинский пояс, распутывает завязки кафтана, отбрасывает в сторону кинжалы в ножнах, а следом за ними швыряет сапоги.

Барсбек ненавидел русов чистой, бурлящей ненавистью, и план Багатур-тархана был противен ему, как никому другому. И именно ему придется воплотить его в жизнь.

— Отец же хочет разорить крепость и земли русов, — Иштар не понимала природу его злости. — И этого же хочешь ты.

Возвышавшийся над ней, взвинченный Барсбек резко обернулся. Он хмыкнул, словно она сказала величайшую глупость.

— Но не в угоду этому псу Саркелу! Мои люди, хазары, погибнут, чтобы какой-то рус мог ударить по своему брату!

Но было кое-что еще. Иштар знала, хотя Барсбек ни разу не говорил об этом. Он злился на ее отца за то, что тот подложил под руса Иштар. И злился за это на нее. И — самую малость — на себя. Но сильнее всех полководец злился на тархана русов.

— И твой отец ошибается, — сказал он уже тише. — Когда каганат одолевают внутренние дрязги, не время воевать с русами.

— Одолев их, он возвысится. У него будут новые земли и золото, — Иштар пожала плечами.

Она проводила часы в шатре отца и поневоле слышала каждый его разговор. Через какое-то время она начала не только слышать их, но и понимать сказанное, хоть и не обучалась никогда воинскому искусству, и не участвовала в сражениях.

Барсбек раздражённо цокнул. Он опустился подле Иштар на меха, служившие ему постелью, и лег на спину.

— Звезды изначально говорили, что не стоит путаться с русами. Все знаки об этом говорили. Твой отец промахнулся, когда приносил раба в жертву. После такого не ведут за собой людей.

— Я не знала об этом.

— Еще бы, — Барсбек хмурился. — Он убил потом всех оказавшихся поблизости рабов, чтобы они ничего не разболтали. Я был с ним там.

Иштар редко видела его таким серьезным, хоть и знала очень, очень давно, а любила еще с того времени, как начались ее лунные крови. Она потянулась погладить его по обнаженной груди, лаская прохладной ладонью горячую кожу, но Барсбек отодвинул ее руку.

— Нет. Я проливал сегодня кровь.

Иштар беззвучно вздохнула и уперлась ладонями в пушистый мех, намереваясь подняться и уйти, когда Барсбек обхватил ее запястье.

— Останься, — попросил он.

***

Утром начали собирать лагерь. Проводя многие недели в степи и в седле, ведя кочевую жизнь, хазары всякий раз ставили лагерь крепко и основательно, из-за чего зачастую на сборы уходил не один день. Но в этот раз Багатур-тархан торопил своих людей, приказывая взять лишь самое необходимое, а остальным займутся рабы.

Иштар проснулась в палатке Барсбека в одиночестве, хотя к тому моменту солнце едва-едва начало свой дневной путь. Наскоро одевшись, она вышла на воздух, чтобы увидеть своего возлюбленного в окружении подчинявшихся ему хазар. Он что-то чертил палкой прямо в пыли посреди лагеря: верно, планировал будущее сражение.

Вокруг палаток, шатров и навесов воины помладше, не отличившиеся еще доблестью в битвах, занимались оружием. Проверяли тетиву на луках, складывали в колчаны смертоносные стрелы, осматривали наконечники копий.

— … мы дождемся ночи, — до Иштар долетали обрывки фраз полководца. — … займется огонь…

Не сдержавшись, она зевнула. Монетки в волосах Иштар тихо звенели, когда сухой степной ветер принялся трепать ее косы. Она проводит отца и его людей, прежде чем свернет на свою дорогу. Она всегда провожала их. Они уходят теперь, ее отец и ее возлюбленный. Куда-то придется отправиться и ей. Негде больше оставаться, через пару дней о хазарском лагере будет напоминать лишь вытоптанная, изборожденная земля.

Она простояла снаружи у полога палатки Барсбека достаточно долго, чтобы ее там нашел довольный отец. Он оказался вчера победителем.

— Так. Я надеюсь, Барсбек не слишком долго печалился этой ночью, — сказал дочери Багатур-тархан.

Та лишь повела плечами в ответ. Отец, конечно, может заставить ее соблазнить нужного ему человека. Но вот откровенничать с ним она не обязана.

— Я хочу, чтобы ты отправилась в Беленджер, — не выказав малейшего недовольства ее молчанием, сказал Багатур-тархан. — Это недалеко, и твой брат сможет за тобой присмотреть. Вернешься, как только мы покончим с тарханом русов.

— Да, отец, — Иштар кивнула и замолчала.

Ей было все равно, куда ехать. Хорошо, что отец не отправил ее к Саркелу, хоть тот и просил. Пока не отправил. Просто не пришло еще ее время.

Барсбек мог бы ее спасти. Много весен назад он хотел взять ее в жены, предлагал отцу большой калым. Тот почти согласился, решив узами родства привязать к себе талантливого полководца. Отказалась Иштар. Мужчине не нужна пустая жена. Ему нужны сыновья, нужно продолжать род. Даже дочери ему нужны, чтобы удачно выдавать их замуж. А пустоцвет не нужен никому.

Иштар никогда не будет ничьей женой, ни невестой. Мать матери о том позаботилась. Теперь, спустя долгие годы, Иштар почти примирилась с судьбой. Она была даже благодарна старухе. Проклятье оказалось даром.

— Когда мы расправимся с Саркелом, я отпущу тебя, — как-то в один из долгих вечеров пообещал ей Багатур-тархан.

— Правда? — Иштар посмотрела на него, склонив голову набок, и отец ничего не сказал в ответ.

Она ему не верила. Он обманул и предал столько людей, что не хватит всего песка в степи, чтобы сосчитать. Он обманывает ее, Барсбека, Саркела, своих полководцев и советников, хазар-кагана, родную мать…

Потому он и пережил уже дюжину каганов, ее отец. Потому и не боится резни, которой опасается его лучший воин. Багатур-тархан сам же ее и начнет.

Пока Иштар шла по лагерю к своей палатке, встречавшиеся ей на пути рабы и слуги кланялись, а хазары опускали головы, называя ее хатун, ведь она была дочерью тархана. Она улыбалась, прекрасно зная, как они называют ее за спиной, когда думают, что она не слышит.

Иштар заглянула в свою палатку, чтобы забрать из нее единственную вещь, которой дорожила. Небольшой кожаный мешочек, помещавшийся в ее раскрытую ладонь, наполненный золотом и драгоценностями. Мужчины, которые любили ее, бывали щедры. Иштар старательно скрывала свое сокровище от отца. Она верила, что однажды этот мешочек подарит ей свободу.