Пляска в степи

— Оно может быть и от Саркела, — она дернула плечом.

— И его привез хазарин? У него кафтан украшен на столичный манер, — он покачал головой и, сощурившись, поднес раскрытую ладонь ко лбу, провожая гонца взглядом. — Нет, гонец не от, — Барсбек от души сплюнул в пыль, — не от руса.

Иштар равнодушно промолчала. Ей было плевать, от кого прискакал хазарин и с какими вестями. Может, скажи он, что Саркел подох, она бы и заинтересовалась. А так… для нее все едино. Если до завтрашнего вечера тут не появится ее младший брат, она отправится дальше вместе с отцовским войском.

— … а тебе бы хотелось этого, да?

Голос Барсбека прорезался сквозь плотную завесу захвативших ее мыслей.

— Чтобы весточку прислал Саркел? — он сжал и дернул ее за запястье, разозлившись так быстро, что она и моргнуть не успела. — Глядишь, и о тебе бы справился!

— Отпусти меня, — злобно прошипела Иштар и шагнула назад. Браслеты на ее запястье жалобно зазвенели. — Видят боги, ты совсем лишился рассудка!

Он все еще удерживал ее за руку жесткой хваткой и смотрел, набычившись. Уязвленный и рассерженный гордец.

— Я тебе не жена, — выплюнула задетая за живое Иштар. — Не смей меня ни в чем обвинять.

Барсбек стиснул ее запястье сильнее, а после резко разжал кулак и прошел мимо Иштар, задев плечом, отчего она пошатнулась и едва устояла на ногах. Кровь прилила ей к лицу, заставив щеки пылать. Она прижала к ним ладони и покачала головой, и отвернулась, чтобы не смотреть вслед ушедшему мужчине.

Он был великий гордец, и она разбередила рану, которая никак не заживала.

Как и приказал Багатур-тархан, они прождали на том месте два дня и три ночи, но никто так и не появился. Их атака рисковала захлебнуться без осадных орудий, которые был должен привезти его младший сын, и основной удар окажется не таким мощным, как задумывалось, без дополнительной конницы.

Багатур-тархан осознавал все это, быть может, даже лучше Барсбека, ослепленного в последние дни обидной и злобой. Но путь назад для них был отрезан, и потому на рассвете третьего дня он повел своих людей вперед.

Железный меч III

Круту приходилось худо, но, знамо, он и словом никому не обмолвился. Видать, стал совсем уж стар. Он и в тереме-то князя Некраса неважно себя чувствовал, а в дороге еще пуще захворал. Может, и вернула его знахарка из-за Кромки, но вот былая силушка к нему пока еще не вернулась. Верно, уже и не вернется. Тяжко было и на коня взбираться, и трястись в седле день за днем, и на привалах вечерами ходить. Что руки, что ноги делались деревянными, ни согнуться, ни разогнуться воевода толком не мог.

Да и намётанный глаз с прожитыми зимами затуманился, уже не так хорош его совет, как прежде. Вон, выходит, на отрока напраслину взвел, обвинил в дурном, злом деле, а тот не повинен.

Пора ему на покой, нянчить с водимой женой внуков, размышлял дядька Крут, трясясь верхом на лошади позади князя. Есть кому подхватить его место, взошла в Ладоге молодая поросль, уж отыщутся для Ярослава и добрые воеводы, и советники. Полна гридница людей всякий раз, как князь вершит суд али обсуждает грядущие походы. В тереме ждут его возвращения верные, достойные мужи.

— Чего кручинишься, дядька Крут?

Обернувшись и увидев черную тень размышлений на лице воеводы, Ярослав придержал Вьюгу, пока не поравнялся с ним. Как покинули степь, сам он стал чаще улыбаться да глядеть веселее. Еще пара дневных переходов, и окажутся они в знакомых местах, где живут мещёра, мурома да меря. С муромским князем у Ярослава мир. Тот даже звал его в свой терем погостить.

— Стар я стал, князь, — сердито отозвался воевода.

— Ты-то? — Ярослав коротко рассмеялся, недоверчиво покосившись на дядьку Крута. — Погоди, воевода, доберемся до Ладоги, отдохнешь в избе под присмотром Любавы Судиславны, окрепнешь, внучат понянчишь. Тогда и поглядим, стар ты али нет.

— Твоими бы устами, Мстиславич… — дядька Крут махнул рукой.

Княжья речи его не переубедили. Он нутром чуял, что лежаньем в избе на лавке его немоготу не поправить. Сломался у него после отравы хребет.

— Ты лучше вот что мне скажи, дядька Крут. Ты прослужил отцу моему много, много зим, верно?

— Верно, княже, — воевода степенно кивнул. — Начинал еще отроком безусым, что твой мальчишка этот, Горазд.

Он не разумел пока, чего от него хочет Ярослав.

— И на свадьбе у него пировал, верно? Когда он княгиню Мальфриду в жены взял.

— Верно, княже.

Нечасто, ох, нечасто Ярослав принимался расспрашивать о прошлом да своем отце.

— У княгини же из родни тогда был брат и все?

— Откуда же родне взяться, коли их поселение дотла сожгли? Так они вдвоем на Ладоге и появились. Фрида, тогда еще никто княгиней ее не звал, да и Мальфридой она опосля стала зваться, и брат ее, погоди, запамятовал, — воевода хмыкнул и погладил бороду, припоминая.

— Это нынче он Брячиславом сделался, а тогда был Бёдваром.

Воевода вздохнул. Да-а-а, когда князь Мстислав по осени велел собирать свадебный пир да объявил, что берет безродную, чужую, северную девку в жены, все как один подумали, что князя приворожили. Девку едва не убили, чудом ее спас брат. Мстислав осерчал, казнил неудачливого убийцу и пригрозил вырвать языки всем, кто скажет худое, злое слово против молодой княгини.

Долго-долго не успокаивались люди, провожали Мальфриду злыми взглядами, куда бы она ни пошла. Но минула весна, другая, третья — а дитя все не было.

Тогда малость остыли. Как бы она сдюжила князя околдовать, коли сына понести не может? Обычная она, глупая девка, хоть и красы неведомой. А все одно — пустая. Так думали много-много весен, а после — родился Святополк.

— Да-а-а, — дядька Крут мотнул головой, стряхивая тяжелые думы. — Втроем они на Ладогу пришли. Княгиня с братом да девка-служанка еще с ними. Все, кто выжил после налета.

— Вот как, — дернулся Ярослав. — Втроем, значит.

— Ты пошто любопытствуешь, княже?

Но тот не успел ответить, потому что вдалеке показалось облако пыли. Сощурившись, Ярослав вскинул к глазам раскрытую ладонь.

— Никак, дозорные обернулись? — проследив за его взглядом, спросил дядька Крут.

Состоявшийся нынче разговор был забыт.

Князь пожал плечами и тронул пятками Вьюгу, уводя ее немного вбок. Поглядев со стороны на отряд на дороге, он одобрительно кивнул. Нынче никто в конце не отставал, растянувшись на версту, и он мог видеть и тяжелые груженые повозки с приданым, и крытую повозку, где полагалось ехать его невесте. Только вот она почему-то шла пешком рядом со знахаркой и дядькиным воеводой Храбром. Тот ради такого дела спешился и вел под узды своего коня.

— Княже! — бывший в дозоре кметь отвлек Ярослава.

После стремительной скачки он жадно пил из бурдюка воду, размазывая по лицу пыль и пот.

— Там гости впереди. На торг вроде как едут! — выпалил единым духом кметь.

Совсем молодой, он был рад, что хоть кого-то заметил за все то время, как они покинули терем Некраса Володимировича.

— Добро, — кивнул Ярослав. — Поздороваемся с честным людом.

Слова кметя быстро разнеслись по всему отряду, породив множество разговоров.